какую бес послал за мной,
всё то же самое, что в книге,
написано моей судьбой.
Так, неужели, всё случится
и не пройдёт там стороной,
и неужели, всё что видел,
не даст по жизни мне покой.
– Смотри, вот видишь эти встречи? —
с той, что у входа повстречал,
гляди, как тонешь в одинокой
любви своей и как кричал,
кричал тебе твой ангел верный,
а ты его с плеча согнал.
В лице Хранитель стал суровым
и ненадолго замолчал,
и понял я свою ошибку,
и близко к сердцу всё принял.
– Ты можешь это всё исправить,
и мимо это всё пройти,
вот то значение что сверху,
тебе дано, не обойти.
– Что я такого должен сделать,
чем должен Богу угодить?
– Вот ту, которую ты встретишь,
от чёрта должен отвести.
Её судьба с твоею схожа,
и до того она похожа,
что жизнь вам вместе провести.
Оторопел, а он мне молвил;
– По краю жизни ты пойдёшь,
и это сам, ты, всё увидел,
ты, без неё не проживёшь.
– Вот тут, ты вновь на грех великий,
от безысходности пойдёшь,
и с жизнью, что дана от Бога,
чуть было сам ты не порвёшь.
Смотрел, глазам своим не верил,
как в полночь, сидя за столом,
налил в стакан я водки крепкой,
и что-то всыпал я рукой.
Сидел, сидел и горько плакал,
а время шло и я обмяк,
со стула пал я этой ночью,
как будто порванный тюфяк.
Я умирал за ту, что стала,
дороже жизни мне. Вот так!
А ангел мой, с плеча который,
мне помогал, да всё никак.
Я умирал, и ангел плакал,
и крылья он почти сложил,
когда он взял и напоследок
иглою сердце мне пронзил.
Пронзил он сердце, я очнулся,
слегка глаза я приоткрыл,
а он сидел со мною рядом
и молча что-то говорил.
И знаешь, до того мне плохо стало,
коль не был рядом он тот раз,
мы б не были с тобою вместе,
не говорили бы сейчас.
А он, страдалец мой наплечный,
меня ни в чём не упрекнул,
он лишь присел немного рядом
и от усталости заснул.
А я стоял, смотрел на это,
я на колени в траву пал,
упал в траву и горько плакал
за то, что ангел мой страдал.
Рыдал я горько от обиды,
что мне на этом на пути,
вот эту женщину в миру том,
ну вот, никак не обойти.
– Скажи, Хранитель, может всё же,
мне мимо это всё пройти,
и отказаться от значенья, того,
что должен на пути!
– Сейчас не время это думать,
увидел это ты сейчас,
а вот когда туда вернешься,
когда от снов своих проснёшься,
тогда решай уж, что и как.
Мы дальше шли дорогой вечной,
и разговор вели сердечный,
он мне всё жизни научал,
а я молчал, молчал, молчал.
– Ты, много здесь чего увидел,
в своё ты прошлое зашёл,
узнал откуда лесть и подлость,
и впереди своём, прошёл.
Ты, книгу тайны здесь увидел,
что будет там ты здесь узнал,
но вот туда, с собой обратно,
нельзя нести.
Так он сказал.
– Уйдёшь отсюда и поймёшь,
Своё с собой не заберёшь,
и всё что будет знать не надо,
там должен сам всё завершить
и все преграды устранить.
Теперь же мы с тобой идём,
туда, где меж добром и злом,
где там, в долине за лугами,
и меж заклятыми врагами,
идёт война который век,
и в ней замешан человек!
Мы к горизонту подходили,
и вроде, как уж там мы были,
да, только шли мы стороной,
другой, невиданною мной.
Вверху мы встали на поляне,
и сверху вниз всё наблюдали,
что там творилось, кто бы знал!
Истошный крик стеной стоял!
Там войско Божье в латах светлых,
под чёрным натиском врагов,
войну вело в защиту смертных
от этих бесовых врагов.
– Смотри-смотри, вот потеснились,
войска под силою врагов, —
и тут же вороны вскружились,
своей бесстыжей наготой.
Они кричат, их крик ужасный,
да только войску он не страшный,
и доброта уж тут сильна,
и впереди всегда она.
В борьбе вот этой злой ужасной,
подряд уже не первый век,
где меж добром и злом опасным,
с земли замешен человек!
– Но почему? – Внизу же люди!
Война идёт на небесах!
– Так в том и дело, там воюют,