То же самое происходит в экстремальных условиях ― человек, окруженный стаей волков или отморозков и сидящий в укрытии, чаще дышит, у него выше пульс, да и мозговые процессы идут интенсивнее, чем за неделю до этого события, когда он спокойный и расслабленный сидел дома с чашечкой чая. Наверное, у каждого из нас перед глазами были примеры, как кто-то из знакомых, попавший в незавидную ситуацию, буквально таял на глазах. Это наглядная демонстрация, на что способен повышенный метаболизм. Другой вопрос ― хотим ли мы худеть так же?

А вот «разгон» метаболизма с помощью чудо-методов и особых веществ – это чистейшей воды развод и попытка, обреченная на неудачу, сродни стремлению в 40 лет стать выше или заиметь карие глаза вместо серых. Так, мы слышали, что метаболизм можно ускорить за счет полноценного сна, дескать это позволяет снизить уровень стресса (то есть кортизол) и держать в узде грелин ― гормон повышенного аппетита. Однако все эти факторы ― и стресс, и кортизол, и грелин ― ведут к перееданию. Под их действием мы почти постоянно хотим есть и хуже контролируем количество съеденного, но они никоим образом не влияют на то, сколько калорий в день мы сжигаем.

Равно как и тренировки любой интенсивности, даже самой высокой, приводят к небольшому (и краткосрочному!) послетренировочному повышению обменных процессов. После силовых тренировок (с гантелями или штангой) обмен веществ возрастает на 7‒8%, после аэробных упражнений (бег, плавание, ходьба) на 5‒8% [16]. Но даже это не влияет на метаболизм покоя на следующий день. Неслучайно скорость основного обмена в лаборатории измеряют спустя 12 часов и более после активной физической нагрузки.

В рекламе можно услышать о «термогенном жиросжигающем эффекте» зеленого чая, кофеина, капсаицина и других. Они тоже немного увеличивают скорость метаболизма сразу после приема (кофе, например, до 20%), но этот эффект настолько краткосрочный, что принципиально повлиять на скорость сжигания калорий просто не может. Поэтому на длительной временнóй дистанции (а снижение веса после 40 лет ― это затея не на одну неделю или месяц) практически бесполезны.

В некотором смысле стимулятором для метаболизма (хоть и коротко действующим) можно назвать белковую пищу: мясо требует на свою переработку и усвоение до 30% собственной калорийности. И конечно активность в быту, физический труд и регулярные тренировки ― эти методы дополняют энерготраты и немного ускоряют сжигание жира, но при условии, что создан соответствующий дефицит калорий. Однако с физическими тренировками не все так линейно. С одной стороны, при регулярных нагрузках расход калорий действительно немного увеличивается, но с другой, чтобы сохранить нормальный для здорового похудения дефицит калорий в 10–20% и немного утолить возросший аппетит, придется увеличить калорийность питания. Поэтому ежемесячные отвесы у тренирующихся людей и далеких от физкультуры, как правило, мало отличаются. Но если думать не только о числе на весах, но и о композиции тела (соотношение мышечной и жировой массы), об активности и здоровье, то преимущество у тренированных [17].

Вернемся ненадолго к глюконеогенезу. Итак, организм, лишенный глюкозы, берет субстрат для ее синтеза из мышц, из эритроцитов и из жировой ткани. На последнем пункте можно было бы радостно похлопать в ладоши внезапно замаячившей возможности пережечь, наконец-то, жиры из хранилищ, сократив углеводы в рационе до минимума.

Но нашему телу такая перспектива почему-то не нравится. Оказалось, что в качестве субстрата для глюконеогенеза всегда используются аминокислоты из питания и мышц, а также лактат (из эритроцитов, между прочим, которые нам тоже вроде как не лишние). Причем чем больше дефицит глюкозы и калорий в целом, тем больший вклад в глюконеогенез вносят аминокислоты. А вот скорость превращения глицерина в глюкозу ― того самого, что высвобождается из жировой ткани ― остается скромной и никак не зависит от масштабов дефицита [18].