– Братец, скоро затянется небо, и тьма поселится на земле! Ты же помнишь, при отсутствии хоть малейшего небесного просвета мы не сможем очутиться на родных высотах!

Дом издавна являлся святой вещью для многих. Люди во все времена были склонны покидать родные прибежища, но ветвистый путь часто приводил и продолжает приводить их обратно: к запаху домашней еды, к шуму в крохотной терраске. У детей неба тоже есть свои близкие сердцу уголки, именуемые домом. Но если дом человека стоит сто лет и ждет, пока его хозяин пройдет все неизведанные тропы, то им обязательным условием возвращения в родные пенаты служит самая небольшая крупица чистого неба над головой, которая и есть та самая дверь в отчие стены.

Пока Шейндел возбужденно извергалась на него потоком слов, Уриэль уже знал, что делать дальше. Он начал успокаивать сестру, чтобы спокойно рассказать ей свой план:

– Пока ты не угомонишься, все это так и будет висеть над нами. Ты готова действовать или и дальше будешь показывать свою детскую боязнь перед явлениями природы? Без тебя мне одному будет сложно. Только вместе мы сумеем вернуть миру свет.

Шейндел сначала слушала Уриэля с некоторой злостью к нему, но в конце концов, она прониклась словами брата. Напутствие родного брата придало ей спокойствия и рассеяло всю ее робость. Ее душу объяли воды настоящего героизма, хотя раньше она не славилась особой отвагой.

– Я готова, Уриэль! – промолвила Шейндел.

– Отлично. Так вот, слушай, нам нужно попасть прямо к этим тучам и попытаться всеми силами их развеять.

– Брат, я искренне хочу снова увидеть полностью чистое небо и спокойно вернуться домой, и чтобы это сделать, я не буду терять сейчас ни минуты от отведенного мне на это времени!

Ребята двинулись в путь, превозмогая страх безызвестности. Они устремились к той черноте, что росла с каждой минутой. Постепенно поднимался ветер. Деревья стали покачиваться, медленно опуская свои руки вниз. Возникало ощущение, что древесные великаны пытаются укрыться от этих стремительных порывов. Для Уриэля с Шейндел прохладные дуновения были нипочем. Они продолжали двигаться дальше и дальше к тучам. Мальчик смотрел только вперед и не отводил глаз, а Шейндел давно забыла про свои растрепанные волосы.

Ветер никогда не появляется просто так. Он является предтечей к чему-то серьезному и страшному. Однажды кому-то не хватило туч, не хватило ветра, и он одним мановением руки вызвал бурю, а потом накликал ураган. Сегодня же ему захотелось шума и ярости. И он потер эбонитовую палочку об подол своей темной мантии, взмахнул ей в воздухе и направил ее к земле.

Дети резво бежали по равнине. Их тела незримо прикасались к вечности, ведь любые свободные движения на открытом просторе приближали детей к последнему лучу уходящего солнца. Они давали им ощущение родства с россыпью звезд на небе, с нетленными глыбами, с прочным мрамором, которому существовать еще больше ста лет. Сотканные из миллиона нерушимых частиц, они знали, что их нынешняя дорога – всего еще один вечный путь. Шейндел слегка подустала. Она замедлилась на одно мгновение и тут же услышала шум вдалеке. Ее насторожило это, и она окликнула бежавшего брата:

– Уриэль, ты слышал звук?

Он повернулся к ней и в недоумении вымолвил:

– Нет. Я не слышал ничего, кроме завываний ветра в поле.

– Звук был такой странный, гулкий. Он донесся где-то оттуда, из-за леса, – сказала сестра, указывая руками в нужном направлении.

Брат не взглянул туда, он смотрел на Шейндел, размышляя о том, что может еще принести им этот день после туч и ветра, после непонятого шума вдали. Он махнул рукой сестре в знак того, что нужно двигаться. Уриэль обернулся по направлению к тучам, и в этот момент в нескольких километрах отсюда вспыхнула светло-синяя молния. Через пару секунд раздался гром. Ребят припугнули могучие силы природных стихий. Обеспокоенная девочка подошла вплотную к Уриэлю и обхватила его за руку, как мать, которая обнимает сына спустя годы разлуки. Сквозь пульсирующий трепет внутри, она спросила у него: