В какой-то момент он проснулся вдруг разбуженный лунным светом, падавшим сквозь незанавешенное окно. Девушка лежала с ним рядом, обнимая его рукой, ее тело мерно вздымалось в ровном сонном дыхании, свисавшие набок налитые крепкие груди покачивались, приводя парня в экстаз, но сейчас он сдержался, собираясь отлить. Он встал, осторожно спустив ее руки с шеи своей, и поднялся, и голый прошлепал в ванную, пошатываясь спросонья. Вокруг было тихо, как среди снежных гор, куда не ступает нога человека, и ему показалось, что даже во всем доме они были одни сейчас. Выйдя из туалета, он пошел было в спальню снова, но его привлекла открытая дверь на кухню и в гостиную вслед за ней. Подхлестываемый любопытством, Азамат уже совсем пробудился и тихо прошел на кухню, разглядывая стены, украшенные картинами и рогами оленей, с которых свисали игрушки, окна с большими растениями, похожими на деревья, мраморную столешницу и большой стол, пахнущий пряными запахами, холодильник до потолка. На холодильнике были прилеплены на магнитах фотографии и наклейки. Он подкрался к ним и взглянул, щурясь в призрачном лунном свете, впрочем, хорошо светившем вокруг. И тотчас похолодел, вглядевшись в посаженные на мелкие кусочки магнита дешевые фотографии. Он не мог ошибиться. Вместе с девушкой, совсем еще маленькой и постарше и незнакомой серьезной женщиной, обнимавшей ее, он увидел там усатое холеное лицо улыбающегося майора, который еще недавно на базе в горах допрашивал его и предлагал свою дочь Азамату. Парень не верил своим глазам, но и ошибиться не мог. Майор смотрел на него отовсюду, с фоток, с портрета коллективного в рамке над холодильником среди толпы военных, он маячил на стенах гостиной с диванами и большим телевизором и другой мерцающей красными огнями дорогой техники, куда заглянул Азамат, и всюду следил за ним улыбающимися холодными своими глазами. И тут Азамат вспомнил лицо девушки, фотографию которой показал ему майор на столе во время допроса, и тотчас узнал в ней Еву.

Опрометью он кинулся из кухни обратно в спальню, где лежала девушка на полу, но теперь страх поджаривал Азамата и заставлял его мчаться отсюда прочь, и он будто забыл про нее. Он подхватил с кровати свою одежду, уже выстиранную и высохшую много часов, а может, и дней назад, и не одевая ничего, кроме трусов с кармашком, выскочил сразу за дверь. На лестнице никого не было. Надеясь, что девушка ничего не услышала. Азамат на ходу натягивая одежду, понесся пешком вниз, прыгая через ступеньки. Пробежав много пролетов и ни разу не остановившись, он увидел в окно на площадке козырек подъезда, белевший прямо под ним. Он хотел было распахнуть это окно и выбраться на него, чтобы спрыгнуть, но подумал, что это будет глупо сейчас, в ночи, да и заметно, и спустился в подъезд, надеясь, что его никто не увидел. Он вошел в полутьму плохо освещенного тамбура и уже хотел нажать кнопку выхода, как вдруг внезапно тени со всех сторон метнулись к нему. Азамат не успел даже вскрикнуть. Перед глазами что-то сверкнуло, поплыли огненные круги, завертелись калейдоскопом, а затем он вслед за ними провалился в абсолютную темноту.

Избитый и окровавленный, он стоял на коленях на холодном полу в душном бетонном мешке подвала и плакал.

– Если бы ты знал, как я вас всех ненавижу! – тихо говорил ему усатый светловолосый майор, прохаживаясь вокруг Азамата кругами. – Всю вашу поганую расу. Вот она где у меня!

И он делал короткое режущее движение ребром ладони по горлу. Азамат не отвечал. Его приволокли в этот подвал сразу после того, как схватили и избили в подъезде. Теперь мальчику казалось, что усатый майор все это время был рядом и наблюдал исподтишка, прячась то ли в соседней квартире, то ли в комнате за спиной, и видел весь позор Азамата, его пребывание в странной квартире, с девушкой, назвавшейся его дочерью Евой, его нелепую детскую страсть к ней, соития и глупый отчаянный страх, с которым он ринулся прочь, обнаружив следы майора. Последнее приводило юношу в стыд больше всего на свете. А еще он подумал, что его сняли в квартире на пленку и теперь отправят родителям.