На полночь до моря у нас водь! Племя путаное. Нынче с нами, завтра к еми и суми переметнется, как они с водью един язык – сродники суть. Однако оне свеев опасаются и немцев Ордена Тевтонского, потому руку Новгорода держат. Десять лет назад я за море рать водил, и Господь сподобил – карел крестить в нашу веру Православную, вот это нынче братья наши во Христе. Ежели свеи, даны или урмане озоровать придут, а и сумь да емь шевельнуться – карелы первые нам союзники.

В Новгороде простой люд всегда в шатании – то князь не надобен, то с немцами дружество водить станем. Золотые пояса в крепкой княжеской власти нуждаются, но ведь это среди них черниговские выкормыши обретались. Им ведь все едино – какой родом князь, им лишь бы прибыток иметь.

Однако, после Омовжи тут вся черниговская крамола повывелась. И полагаю я, можно княжить от Черниговцев безопасно. Новгород Черниговского князя к себе не пустит. Бог даст, никогда боле они сюда заявляться не смогут. Потому и оставляю тебя на княжении, что потише тут стало, поспокойнее… Будешь княжить мирно, потихоньку в совершенные лета входя и силы набираясь.

На полдень у нас литва – что сие такое, сам знаешь. Но меж нами и литвой Псков, а он литвы не любит. Псков в сторону рыцарей посматривает, там интерес свой имеет, с немцами соединиться и тайно и явно желает.

А вот на заход – ливы да эстии, а над ними меченосцы и главное зло – град их рыцарский, Рига.

2.

Про Ригу отец Александру толковал постоянно. Вот мол, где главное гнездо вражеское. Зачалась сия Рига не так давно, а беды от нее Руси бесчисленно.

Лет чуть более полста, в Ливонии проповеди христианской веры ради, высадился на лифляндский берег монах Августинского ордена Мейнгард. Попытался местных жителей обратить в веру католическую. Жители Ливонии, пребывавшие в язычестве, отчаянно католическому крещению противились. Тогда Мейнгард, возведенный в сан епископа ливонского, прибег к мечу.

На правом берегу Западной Двины стоял замок Икскуль, а может тогда еще и не замок, а так – городище укрепленное, потому как на финском наречии имя его означает «деревня». Вот эта «деревня» первая стала торговать с бременскими купцами. А купцы-то были руководимы августинцем, этим самым Мейнгардом. Он и поставил в 1186 году первую в Лифляндском крае церковь, якобы для нужд бременских купцов. Однако, местные жители охнуть не успели – всего через год вокруг церкви поставлена бысть крепость, а еще через год папскою буллою учреждено икскульское епископство, подчиненное бременскому архиепископству. И как грибы после дождя, стали в окрестностях Икскюля вставать не купеческие фактории да вольные торжища, а военные замки да укрепления.

Отсюда, после смерти Мейнгарда, пошло насильное и жестокое обращение местных жителей в католичество, а проще сказать – завоевание. Ждали лифляндцы да ливонцы товаров редкостных заморских, да дружества с купцами бременскими, а получили иго тяжкое, коему противится невозможно. Местные-то мужики, хоть и жилисты, да не воисты, а в замках рыцари, кои только и знают воевать, обирать да мирный люд примучивать. Но все же пытались мужики ливонские от немцев отмахаться, хоть кольем, хоть дубьем, хоть ножами засапожными. Беспрерывно война шла. Однако, сила солому ломит! Вот сила-то католическая на лифляндцев и пришла! Где мужику неоружному, к бою не приученному противу рыцаря устоять?!

Один из преемников Мейнгарда, Альберт фон Буксгевден, построил в 1201 году на берегу Двины, у впадения ее в море, город Ригу с кафедральным собором во имя Святой Марии. А для борьбы с язычниками собрал монашеский рыцарский орден Меченосцев, подобный существовавшему в Палестине ордену Тамплиеров.