– Конечно, господа, прошу вас, прошу, – засуетился он. – Позвольте мне показать вам фабрику!
Глава 3. В которой из Петербурга приходит дурная весть, а друзья начинают расследование
Проводя экскурсию, Карл Христианович сиял, как ясно солнышко. Далёкая и туманная перспектива получить дополнительное финансирование сразу очистила нежданных посетителей от всех подозрений.
– Заботою Кабинета Его Императорского Величества дела наши постепенно налаживаются, – сообщал господин Вецель. – И бесплатного провианту работникам фабрики теперь по два пуда отпускают, и жалование увеличили, и срок службы нижних чинов и мастеровых сократили до тридцати пяти лет… А всё одно, хлопоты да заботы всё не переведутся. Нам бы и в лазарете ремонт сделать, и в школу нужен старший учитель, письмоводитель обер-офицерского чина недавно подал в отставку по состоянию здоровья…
– А с производством у вас что? – Сайб состроил такую серьёзную физиономию, что Мира едва не рассмеялась. Ну чисто ревизор на выезде!
– Так благополучно всё, – растерянно отозвался Карл Христианович, но тут же поправился: – Почти всё! Водоналивное колесо недавно осматривали, где надобно – подлатали. А вот чего не хватает всегда, так это наждака. Сами знаете, пока дождёмся очередной поставки из Петербурга… Проходите, господа, проходите! Вот здесь у нас режут фигуры. В соседней комнате – станки для полирования, разрезания и гранения камней.
– А где у вас делают большие вещи? – не удержавшись, спросила Мира, разрушая образ нежной недалёкой барышни.
– Так во флигеле же, – немедленно откликнулся ничуть не удивившийся Вецель. – У нас при фабрике есть специальный корпус для колоссальных вещей. Там и изготовляются колонны, вазы, торшеры. Давайте пройдём туда.
Но посмотреть флигель они не успели. К директору подбежал запыхавшийся человек с красным лицом:
– Срочная депеша! Из столицы!
Карл Христианович хмуро глянул на «инспекторов», как будто они были виноваты в появлении письма. Извинившись, открыл конверт, достал оттуда послание и пробежал его глазами.
Впервые Мира увидела, как человек побледнел до синевы. Директор пошатнулся, схватившись за сердце. Сайб невольно шагнул ближе к нему и поддержал его под локоть.
– Ох, благодарю вас, Сайб Мирович, – Карл Христианович уже немного пришёл в себя, достал из внутреннего кармана сюртука платок и промокнул лоб. – Экая неприятность-то случилась. Пропала наша колоссальная ваза.
– Та самая? – мрачно переспросила Мира.
– Та самая, – уныло подтвердил Вецель.
Мир в недоумении почесал затылок:
– Слушайте, ну что тут такого? Нет одной – сделайте другую…
Карл Христианович смотрел сквозь них невидящим взором. Он бормотал себе под нос, размышляя сам с собой:
– Это невозможно… Как она могла пропасть? В какой момент? Если от нас она благополучно выехала, можно ли считать, что путь до Петербурга – это уже не моя зона ответственности? Ладно ещё, если против меня выдвинут обвинения… А если фабрику закроют? Это ж сколько людей останется без всяческих средств к пропитанию… Что ж делать-то?
И директор, смяв в руке злосчастное письмо, двинулся к своему кабинету, кажется, совершенно позабыв об оставленных в коридоре «проверяющих». Из-за закрытой двери раздался душераздирающий вздох, звяканье и бульканье.
– Он же не решил отравиться? – растерянно спросил Мир.
– Я надеюсь, что он выпил лекарство, – ответила Мира.
– Слушай, а что за ваза пропала? – не унимался Мир. – Та самая, которой триста лет?
– Которой исполнится триста лет через… собственно триста лет, – ответила Мира. – Большая Колыванская ваза.
– Ух ты! А найдут того, кто украл эту вазу?