И уедут. Шанс с Леной сгинет. Пень Аполлон… Бахвал…

Стриженый парень смял своей лапой банку от пива и стал багровым. Макс пошёл поздороваться как ни в чём не бывало.

– Хай, брат!

– Н@х… – сронил здоровяк.

– Играете? – вёл Макс. – Плоскость дурная, поле со склоном, ровных мест нет, смотрю.

– Типа… – Стриженый затруднялся: драться, смириться?

– Что ж, мэн. Крузейро начал в бараке. Нынче он в «Челси»; классный клуб, премьер-лига. Слышал про «Челси»? Это английский клуб.

– Ну и…

– Звать как? Я, скажем, Макс.

– Ну, Коля…

– Няшные тёлки… Это ведь Ивицы?

– Типа Ивицы…

– Речка Ведьма?

– Речка? Ну, Ведма.

– Ведма так Ведма, – вёл Аполлон. – Мы с Чёрного… Собирались здесь оттянуться. Где тут нам домик снять, дня на два? – Он воззрился на местных, больше на деву у мотоцикла и остальных девиц.

– В Липки…

– Чё им те Липки? – встрял жилистый, лет семнадцати некто с острыми лицевыми чертами (как у хорька), весь пыльный, руки в карманах. Дима почувствовал: гнусный тип. – Им не Липки… – Жилистый сплюнул. – Чё им те Липки? Липки не катят. Ведьмин Кут лучше.

– Лучше? – спрашивал здоровяк.

– Слышь, лучше. – И паренёк хорьковатого вида ткнул его в бок, мигнув.

– Ведьмин Кут круто! – лыбился Макс.

– Поедем? – Вновь паренёк хорьковатого вида сплюнул.

– На фиг, – вставила дева близ мотоцикла, глядя на Макса. – Там не прикольно.

– Что там? – Макс, руки в бёдра, стал как скульптура, чтоб деве нравиться.

– Что? – стушевалась та. – Ну… там страхи.

– Страхи?

– Всякое… – ей как будто бы не хватало слов.

– Всякое, – фыркнул Макс. – Зона там? Аномалии? Космопорты пришельцев?

– Это… не знаю, – кончила дева.

– В зоне, слышь, я сидел, – хорьколицый вмешался. – Под Красноярском.

Макс продолжал деве: – Как зовут?

– Для чего? – Дева сбилась.

Он подошёл к ней. – Чтобы зафрéндить.

Лена полезла сразу из джипа; щурясь от солнца, брякнула, грудь вперёд: – Где здесь пляж у вас? Зной жуть вломный!

– Ты, – рыгнул стриженый здоровяк, – ты вниз канай тропкой, там есть плотина. Там, н@х, купайся… если купаться.

Лена, сняв шорты с красной футболкой, в стрингах красного цвета, в лифчике, стиснувшем налитую грудь, завихляла прочь. На неё все уставились.

Паренёк хорьковатого вида сплюнул. – Слышь, кент, твоя чува?.. В Куте чё в этом, знаешь? Там привидения. Сцышь? Слабо тебе?

Макс похмыкал. – Если там речка есть и людей нет – едем.

– Ведма там речка, а больше нет воды, – пробурчал здоровяк, взяв пиво, поданное мальцами.

– Штука с вас, – подчеркнул паренёк с хорьковатым лицом, вновь сплюнув.

Макс достал деньги и расплатился; после, обрызгавшись спрей-парфюмом, начал ждать Лену. Местные окружили джип.

Придя мокрая, Лена влезла в салон сердитая. Паренёк подсел в «кенгурятник», к хмурому Власу, что играл на мобильном. Дима заметил, как паренёк подмигнул своим. Те заржали. «Пакостно…» – сжался Дима. Он чуял «пакостность» на шоссе ещё, когда лишь повернули в глушь, пусть он этого сам хотел. Страстность к Лене выбилась страхом, сдобренным понтом Макса с лениной выходкой показаться от ревности перед местными чуть не голой. Все и глазели. Будь здесь одна она – не отделалась бы: трахнули б в хвост и в гриву, и нажила б забот, выпендрёжница…

Может, зря он волнуется? Он и сам смотрит Лене на грудь и ноги, в снах с ней в обнимку. Он сам – не лучше. Будь ночь и Лена, он, в общем, тоже бы…

Всё равно не так.

Что-то очень не так, он чувствует! Взять хоть карту: Ведьмина Кута – нету.

Сманивают? Тьма случаев. Паренёк подал знак, мигнув. Присные прибегут с ружьём, постреляют их, изнасилуют Лену, джип разберут в запчасти, сбагрят по сервисам. Глушь, облоги… Здесь можно год лежать на безлюдье, прежде чем сыщут.