Сейчас я понимаю, что это было с нашей стороны неправильно, нельзя так делать. Но тогда я слепо верил всему, что нам говорили, был ярым патриотом своей родины – СССР – и готов был бить за нее любого, только прикажите. Потом, правда, выяснилось, что это была демонстрация против запрета правительством СССР выезда евреев из страны. Приношу свои извинения всем демонстрантам, которых по приказу командования избивал у памятника Маяковскому.

Все изображали возмущённых рабочих

Был и еще один случай, когда мы засвечивали пленки. Нас, как обычно, подняли по тревоге с полной выкладкой и доставили на Красную площадь. Курсанты шептались между собой: война, что ли? Но когда высадились из машин, поняли – горит здание гостиницы «Россия». Люди вокруг суетятся и кричат. Стоя в оцеплении, мы предупреждали всех, кто пытался фотографировать, о том, что это строго запрещено. А если кто-то не подчинялся, вырывали фотоаппараты из рук и засвечивали пленки. В те времена сотовых телефонов еще не было, да и фотоаппаратов не густо, не говоря уже о фотокамерах. Так что мы быстро управились со всеми любопытными.

Очень тяжело было видеть, как с верхних этажей падали тела охваченных огнем и дико кричащих людей. Страшная это картина, когда пылающий, как факел, человек летит вниз с двадцатого этажа. Пока он долетает до земли, вся одежда на нем успевает сгореть. После удара об асфальт от упавшего отлетали части тела и брызги крови в виде фонтанов. Жуткое зрелище. Я уже не говорю о нечеловеческих криках падающих и заживо горящих людей. Хочется все это стереть из памяти, забыть, но не забывается.

Изучая документы, которые могли бы помочь в подготовке бойцов, я получил допуск для работы с архивными свидетельствами с грифом не только СС, но и ОВ. В основном это были документы времен Великой Отечественной войны, в которых особое внимание уделялось диверсионным и мобилизационным ресурсам бойцов и командиров.

Там было написано, что один офицер-пограничник в тылу врага должен в кратчайший срок собрать не менее роты повстанцев, вооружить их и обучить диверсионным методам борьбы с врагом. Судя по документам, таких специалистов в период войны у нас было немало, и они реально сражались с фашистами в их тылу, используя местное население, отступающих бойцов Красной армии и убегающих от немцев жителей захваченных районов.

Я кропотливо и тщательно изучал этот опыт, понимая, что, если придется, уже могу реально проводить такую работу. Среди архивных бумаг я нашел то, что нигде и никогда не озвучивалось ни в одном военном или послевоенном документе, книгах или истории о войне. И касается это пограничников.

Бои шли на подступах к Москве. Немцы уже начинали понимать, что русские морозы не шутка, и применяли для согрева наши методы, то есть шнапс или спирт. А офицерам выдавали коньяк.

Так вот, солдаты одной из немецких танковых дивизий, которая готовилась в ближайшие дни совершить прорыв обороны Москвы, приняв очередную порцию горячительного напитка, улеглись на отдых. Часовые и боевое охранение были выставлены с обычной немецкой щепетильностью. Ничто не предвещало беды. Дул легкий, но колючий ветерок с морозцем, сверху сыпал мелкий снежок, затрудняя видимость.

В это время курсанты Московского пограничного училища получили боевую задачу на проведение дерзкой акции в тылу противника. Конечно, накануне операции были проведены глубокая разведка и подготовительная тренировка курсантов. Все было отработано до автоматизма. Как известно, курсантами в военное время становились солдаты, прошедшие службу на границе, а многие даже участвовали в боях с немцами. Получив инструктаж, они сдали все свои документы и, надев белый камуфляж, получили ножи разведчика, гранаты и револьверы – самое надежное легкое оружие войны.