Я уже собралась продолжить путь, и… …. именно в этот момент ощутила, как первая слезинка нежно выплыла из глаза и покатилась по щеке.

Это и было моё «если бы…»

«Боже, как же мне справиться с этим!»

Слёзные железы теперь уже обоих глаз, словно только и ждали этого крика её души! Глаза мгновенно заволокло мокрым туманом, всё вокруг задрожало и начало преломляться в такт дрожанию ещё не выкатившихся из них слёз. Площадка, дети, мамочки – всё ушло в белёсый туман.

Внутри тоже задрожало, и я так же мгновенно почувствовала себя очень, очень несчастной …и одинокой… в этом мире…

«Боже, как же мне тяжело», – прислушалась я к своему внутреннему дрожанию, и мне стало не по себе. Но не стала я дальше жалеть себя: «Ни за что не сдамся! Ни за что! Обязательно найду выход! Не может быть, чтобы не нашла причину этих слёз! Обязательно найду!»

И снова посмотрела вокруг.

Первые слёзы вытекли, и теперь интенсивность слезотечения чуть поубавилась. Нитяными перчатками, которые всё же купила вскоре после посещения импозантного офтальмолога районной поликлиники, я быстро промокнула мокрые щеки и двинулась в обход детской площадки, интенсивно переставляя палки для скандинавской ходьбы. Как всегда, после предательского момента уныния, и на этот раз, пришёл энтузиазм.

Не переставая бодро стучать палками по очищенному от снега асфальту дорожки, я так же бодро продолжила думать:

«Нет, должна же быть какая-то причина этих слёз! Ну, сосуды суживаются, ну… на холод аллергия… не то! Всё не то!»

Не в первый раз, выходя на улицу и непрестанно промокая затем глаза и щёки от солёной влаги нитяными перчатками, пытала я себя этими вопросами. И не в первый раз не находила ответа. А чем дальше продвигалась осень к зиме, и зима к своей середине, тем ужаснее становилась ситуация со слезами. Солёные горошины буквально сыпались из глаз уже спустя пару минут после встречи моего лица с улицей.

Вот и сейчас я уже «рыдала», но храбро продолжила прогулку.

И вдруг – стоп! От неожиданно пришедшей в голову мысли, я застыла на месте.

«Стоп! Ведь не зря говорят, что слеза очищает! И офтальмолог тот в поликлинике два года назад – то же самое сказал!»

Постояла на месте, проникаясь пришедшей мыслью… но дальше разум не двигался!

И всё же: что-то совсем неуловимое, совсем-совсем призрачное, почти бестелесное, не имеющее даже массы мысли, – как мгновенный «чирк» по стеклу, – прошлось по сознанию, оставив обнадёживающий след на спасение.

«Что это? Что это было?»

Лихорадочное мышление заплясало, пытаясь ухватить послевкусие промелькнувшего в глубине разума озарения.

«Спокойно! Иди дальше!»

Я двинулась дальше, автоматически цокая палками, перестав слышать, как те стучат по асфальтовому покрытию. Я смотрела внутрь своего разума и пыталась из его глубины достать ускользавшее…

«Подумай снова, что подумала до…, – диктовала я себе в такт движению палок, которого сейчас совсем не чувствовала, – что там было?… что там было?…»

И то ли размеренное движение руками, толкавшими палки, то ли свой собственный мерный шаг вследствие этого, но сознание прорезалось, и я остановилась, вспомнив.

«А! – „слеза очищает“. Так… очищает… очищает… очища-а-а-е-е-ет… От чего слеза может очищать? Думай, думай! – лихорадило разум, – от чего-то внутри себя…. Так! Так! Думай! …внутри себя… внутри себя… Ага… ведь слеза течёт изнутри… изнутри… Так! От чего же изнутри она может пытаться очистить меня?…»

И тут яркая вспышка озарила сознание:

«Боже! Ну конечно! От СКВЕРНЫ!»

…И я начала новую жизнь – жизнь очищения от скверны.

День первый.

Я стояла у окна на кухне и любовалась первозданной белизной выпавшего за ночь снега. Там, за окном, не только блистал снег, но и скромное зимнее солнце, явившее свой лик впервые за прошедшие два зимних месяца, розовело на стеклах окон домов напротив.