Ха!

Но вот ведь написала же она его! Порадовалась сначала. А дальше – отчаяние опять накатило. Это самое динамичное начало было точно по словарю: и завязкой, и развитием, и кульминацией и даже, это, конечно, кто как посмотрит – ярким финалом. И даже герой привлекательный, хотя за ним и милиция гонится.

Смотрит на своё динамичное начало, и снова нервы заводиться начинают. Не знает, как дальше события развивать, если всё уже написано. Единственное, конечно, достоверности и логики в этой краткой истории не хватает. С какой стати этот её герой должен кого-то своим телом накрывать, если Смерть – слово «смерть» обязательно с большой буквы должно быть – ему самому в спину стучит! Но здесь уж она выбирала между «быть её герою привлекательным» или «не быть». Рисковать собственной жизнью, ради спасения других! Это ли не привлекательность! Хотя, с другой стороны, всякий может сказать, что совсем этот герой не привлекательный, а – дурак! Сейчас ведь больше прагматизм в сердцах молодого читателя живёт, а не романтика героизма. А всё потому, что – говорят все вокруг, – мир так вот изменился, и других героев в себе несёт, а потому и читатель прагматичных героев требует – они ему ближе и понятней. Нет, конечно, не всё так однозначно! Если, например, в фэнтэзи герой красавицу, рискуя жизнью, или неземную цивилизацию какую-нибудь слабенькую спасает – это здорово! Он же потом всё равно живой водой на раны себе брызнет, или она – ему – после своего спасения, и будет он снова герой привлекательный, а главное – живой. Или, например, луч по нему автор фэнтэзийный оживляющий пустит, если что… Там, в другом мире, всё по-другому. А в этом – накрыл собой – и ноги холодныё – помер! Что в этом привлекательного? Дурь одна. Это она понимает – не в вакууме живёт.

Но она по старинке решила, как душа просила – пусть накрывает! А вот теперь и загвоздка у неё дальше с выпускным заданием, с историей дальнейшей из-за этого: динамичное начало – экшен, по-современному – сделала, а как дальше это начало с закрученным экшеном развивать, чтобы ещё закрученнее историю сделать? Живым героя оставить – значит в лапы милиции отдать. Сразу вопрос о ярком финале всей дальнейшей истории встаёт – из чего его сотворить? Сбежит герой? Какой же это яркий финал. Яркий – значит впечатляющий, по толковому словарю. Она же все слова из требований к выпускному заданию прояснила! А сбежать из милиции – совсем не ярко, да и избито это – шаблон, Мастера говорят. Не интересно. Убить его прямо сейчас или в тюрьме? Это уже совсем не ярко, и ещё шаблоннее. Дальше идём. Ни ранить, ни убить его. Тогда куда-то его надо отправить. Куда? Да ещё так, чтобы новую кульминацию, то есть новую наивысшую точку напряжения (по словарю) подготовить и описать? Ещё чтобы и достоверным всё это было и логичным. И главное – чтобы не больше половины авторского листа, то есть на три странички печатного текста шрифтом двенадцать, а лучше – и меньше!

Сидит – раздумывает, и всё больше тоска на неё наваливается. Чувствует – к драматической кульминации своей короткой творческой жизни подходит!

А пока она раздумывала обо всём этом, смотрит, монитор погас, её гениальной идеи не дождался – энергию бережёт.

«Вот, – осеняет её тут мысль, – машина железная, и то о своей жизнедеятельности беспокоится, пусть и по человеческой задумке. А она, глупая, не прагматичная, сидит здесь ни свет, ни заря, не спит, жаждой нервной мучается. В кульминацию жизни и неудавшегося творчества рискует сорваться с концами. И всё ради чего? Писателем, видите ли, стать решила! Мало ли что учитель литературы, Василий Иванович старенький, будущее великое писательское ей предрекал! И академик Андрей Семёнович – тоже. Со всей своей семьёй и друзьями. Они старой закалки читатели были. Им красоту языка своего литературного, писатель, покажи! К нему же ещё и трепетность отношений человеческих, правду суровую жизни в её изломе судеб людских преподнеси! Чтобы вместе с героями жизнь прекрасную, временами даже жестокую, прожить, красотой природы вместе с ними насладиться! Рассветы-закаты встречать-провожать. Жить и умирать героически. И так далее и тому подобное. Вот они и поощряли её к труду писательскому. И нравилось им, как писать у неё получалось. Но теперь-то читатель другой! И Мастера их об этом предупреждали неоднократно. Времена его, читателя, изменили. Переучиваться ей, значит, надо, как писать, и о чём»