- Не ищи причин, чтобы не встречаться, - насупилась подруга. – С часок потерпишь. Неужели совсем по мне не соскучилась?

- Соскучилась, - проведя пальцем по слегка запотевшему стеклу, пробормотала. Всегда любила рисовать таким образом на окнах. Мама все ругалась. Особенно если я пыталась проделать это в папиной машине. Сейчас, понятное дело, она меня не одергивает. При ней я старалась не поддаваться искушению. А раньше, еще каких-то лет семь назад… - Но мы можем встретиться потом. Не хочу лишний раз мелькать перед твоей матерью.

- Она не будет против, - продолжила уговоры Светлана. – Сама понимаешь, у нее характер такой сложный. Зато отец в тебе души не чаял еще со школы.

- Потому что мечтал свести меня с Максом. – Дыхнула и опять начала водить пальцем, вырисовывая завитушку. – Его планам не суждено сбыться.

- А ты расстроена? – встрепенулась девушка. – Хотела бы… - тут она замялась на секунду, потом продолжила: - Хотела бы с ним встречаться? 

- Нет, - поспешно ответила. 

Мы были подругами уже столько лет, но, к сожалению, я не могла рассказать ей о чувствах к Меркулову. Не видела смысла. Если еще учесть, что Светка легко могла проболтаться… Я молчала как партизан. Даже когда она грозилась бросить все и приехать в Питер, чтобы как следует меня попытать. Защекотать, затискать, заломить… руки за спину и как следует приложить лицом об стену. Последнюю угрозу она обещала реализовать, если я продолжу артачиться. Слава богу, ограничилась она лишь словесными обещаниями скорой расправы. И тут такое: завтра приезжает. И что делать? Опять начнет угрожать? Не то чтобы я боялась, просто и говорить особо было не о чем. А мой короткий ответ ее не устраивал. Не нравилось ей, что я каждый раз бросала скупое «Нормально пожили» и пряталась в невидимый панцирь. 

- А чего так резко ответила? Словно готовила ответ заранее.

Чего у нее не занимать, так это упрямства. И дотошности. И вредности. Еще проницательности. В общем, Света была настоящим сокровищем. Ящиком Пандоры я бы даже сказала.

- Потому что ты уже не раз об этом спрашивала, - нашлась с ответом. Рядом с завитком появился небольшой цветок. Рисовала розу, но она больше смахивала на пион. 

- Если бы ты нормально ответила, я бы и не расспрашивала.

- Мне нечего ответить. Мы прожили бок о бок несколько дней.

- Так много для тех, кто любит друг друга, - пропела эта невыносимая особа.

- Еще одно слово, и я завтра встречать тебя не приду, - стерев ладонью свою «наскальную» живопись, проворчала. 

- Ладно-ладно, - пошла на мировую Света. – До завтра тогда?

- До завтра, - выдохнула и отключилась. Положила аппарат на подоконник и… уперлась лбом в прохладное стекло. Прикрыла глаза и снова постаралась прогнать из головы образ Макса. 

Макс

Этот год я провел, будто в аду. Дедовщина, построения, сборы, учения – все смешалось в одну большую кашу, из которой я смог выбраться только сейчас. Как же мне осточертели постоянные наряды, дежурства и требования к служащим. Одежда и обувь неудобные, голова лысая – отражение в зеркале дико бесило. А еще было постоянное желание надавать по морде Мишке Аносову, который постоянно стебал меня насчет моего увлечения.

Да, за время службы я нисколько не охладел к гонкам. Все так же мечтал о том, чтобы выйти на уровень чемпионата России по автоспорту. И плевать хотел на временные неудобства. Жизнь закалила меня и приспособила к многим лишением. Сначала было туго без социальных сетей и чатов, тусы, бухла и секса. Потом привык. Тем более, что последние две позиции отпали сами собой, когда понял, что не хочу быть ни с кем, кроме Машки. Я мечтал лишь о ней, и все другие мне были попросту неинтересны. О, да, меня тогда сильно штырило. И команда «упал – отжался» как нельзя лучше действовала на мой воспаленный мозг. Бесился, лез на стенку, скрипел зубами, отдраивая полы или выполняя физические нагрузки. Хорошо, никто ничего не видел. У всех было похожее состояние, так как соблюдать режим было все сложнее и сложнее. Воздержание и постоянные издевательства над собственным эго плохо действовали не только на меня. Деды торжествовали. Ну а командир закрывал глаза, пад*а.