Что касается лингвистических моментов, то я полагаю, что, как только великая держава превратилась в составное существительное, его части поделили между собой его семантическое содержание. Слово держава сохранило имманентное и перформативное измерение политической власти, связанное с безраздельным правлением. В буквальном смысле это слово может означать «держать воедино», а сама политическая единица, по отношению к которой оно употреблялось, и была тем, что правитель должен был удерживать от распада (в Смутное время эта важная функция была временно передана патриарху Гермогену). С другой стороны, характеристика великая, описывающая политическое владение под контролем великого князя или царя, указывала на то, что в русском языке обозначалось однокоренным словом величество, – то есть сам факт наделения властью, а не ее отправление, царственность, но не правление. Иными словами, политическое величие России в основном заключалось в ее величестве, которое трактовалось в абсолютных терминах как некая трансцендентная истина, не требующая (и не выдерживающая) никакой проверки или объективного подтверждения.

Есть ли истинно или ни, что натуральные историки повествуют, будто от блистания молниина маргариты зачинаются, а се известно нам, что вся сия державы Российской прибыли и корысти, аки дражайшыя царскаго венца маргариты, от молний и громов, на поле Полтавском бывших, зачаты и рождены суть.

Феофан Прокопович. Слово похвальное о баталии Полтавской (1717)

Возведи убо окрест очи твои, богоспасаемая Державо Российская, и виждь в воинстве твоем неизреченную метаморфозис, но сию не фабулярную, но истинную.

Гавриил Бужинский. Sermo panegyricus in diem natalem serenissimi ac potentissimi Petri Magni (1723)

В предыдущей главе я показал, что в источниках раннего Нового времени и предшествующих ему периодах имеющее религиозные истоки понятие держава