Потому по бессонным ночам

Мне бывает и грустно, и весело.

Помню лица, с ухмылками рты,

Любованье собою потешные…

Неумелых творцов пустоты

Смыло в бездну речушками вешними.

Унесло их в иные миры.

Там, быть может, постигнут несчастные,

Что Господь не оценит муры

И не примет в их судьбах участия.

Очень жаль их потерянных дней,

Исковерканных судеб иллюзией.

Если б жили слегка поскромней,

Никогда не попали бы в лузеры.

Бюсты, улицы, книги в пыли –

Только миг суеты искалеченной.

Покривлялись и тихо ушли,

Но обгадили походя вечное.

Заслужили дежурный почёт,

Но в поэты не вышли, не сдюжили.

Только время течёт и течёт,

Устраняется им всё ненужное.

Я с поэтами не был знаком,

Мне встречалось лишь серое крошево…

Потому я в прошедшем таком

Ничего не увидел хорошего.

* * *

Я не любитель романтики,

Явленной из пустоты.

В поле пестры толерантики,

Это такие цветы.

В венчиках яд и колючие

Стебли кривые вкось.

Мне иногда, по случаю,

Видеть их довелось.

Эти цветочки ненужные

В наших нормальных краях.

Правда, жлобы неуклюжие

Смысл превращают в прах.

По приказанью откормленных

И бесноватой страны

Чушь и нелепость оформлены,

В законы возведены.

Верю, на поле выжженном,

Там, где пока суета,

Эти цветы не выживут.

Бесам не процветать.

Но толерантики гнусные

Ярко и нагло цветут,

Созданные искусственно,

Смысл погружая в абсурд.

Это не просто шалости,

А рабство сути земной.

Нет ни стыда, ни жалости

К тем, кто пока живой.

* * *

В местах, где дворцы поставлены

На костях человеческих,

Скоро проснуться вулканам,

Ураганам, пожарам, потопам.

Трюкачеством и фристайлами

Все выжившие искалечены.

Строят эдем баксоманы

В америках и европах.

Сделались все прохиндеи

Мгновенно людьми-кубышками.

Тучнеют ворья копилки,

Стучат по паркетам копытца.

У нищих отобраны деньги…

Под гробовыми крышками

Даже в комфортной могилке

Что крадено, не сохранится.

Жульё наплаву. Флотация -

И с минусами, и с плюсами.

Сгинут оффшоры ушлые,

Поглотятся чёрной бездною.

Так и очистится нация,

Освободится от мусора.

Сгинет всё двоедушное,

Ничтожное, бесполезное.

В местах, где дворцы взлелеяны,

Украшены колоннадами,

Проснутся вот-вот стихии,

Судьи Содома, Гоморры.

Уже все черти заблеяли,

Разбойники с казнокрадами.

Грядут времена лихие,

Расплата свершится скоро.

* * *

Знает каждый солдат и матрос,

Добрый люд в ситуации грязной:

На энергоносители спрос.

Это в радость братве буржуазной.

Это в радость братве воровской.

Для грабителей – всюду просторы.

Потеряли бандиты покой

И добытое гонят в оффшоры.

Вся страна в цепких пальцах жулья…

Обнаглевшие интеркомпашки,

На просторах Отчизны шаля,

Беззаботны, что в травах букашки.

Впрочем, есть у козявок дела,

Лишь у банды – сплошные гламуры.

Раздевают народ догола

Для магнатов продажные шкуры.

Уйму можно купить пирожков,

Разрывая Отчизну на части,

Для себя, для родных и дружков,

И порадовать свору при власти.

Но свершится над ворогом суд,

Зреет миг озаренья упрямо,

И на свалку жульё унесут,

И сожгут среди прочего хлама.

Знает каждый матрос и солдат:

Время бить оккупантов умело.

…Будет много торжественных дат,

А не праздников от беспредела.

* * *

У пугала на грядке

Нет ясности ума.

Но, в целом, всё в порядке.

Ведь лето – не зима.

Оно ворон пугает,

Прохожих невзначай.

Домой не убегает,

Дежурит по ночам.

Зачем бежать куда-то?

Нет пугал вне забот.

Но вот ему зарплату

Никто не выдаёт.

Ему, к большому счастью,

Болезни не страшны,

И нет забот у власти

О пугалах страны.

Ни рожи и ни вида

У тряпок на шесте…

Но яростна обида

На пугал у властей.

Ведь всё не так искристо,

И просто чудеса,

Что пугал в экстремисты

Никак не записать.

Их запросто при этом

Не вгонишь в нищету,

Они в тряпьё одеты,

Приметны за версту.

Печалится хозяин