Жизнь сама чудеса выдаёт.

Свора купленных в пакостном бреде

За монетки поносит народ.

Очень вовремя, как бы, прозрели

Да не просто софисты. Шуты.

Не просты соловьиные трели

В днях дешёвой, блатной суеты.

Смех-то смехом, но времени – дело,

А потехе, как водиться, час.

Как бы телебратва ни потела,

Людям добрым ворьё – не указ.

Сколько страсти, волнений, эмоций,

Ложных истин на лживых губах…

Но Отчизна не просто смеётся,

Пробуждается разум в рабах.

* * *

Когда стоит у власти богодул,

Творец довольно хрупких околесиц,

Мы начинаем верить в ерунду

В незыблемость смешных стеклянных лестниц.

Становимся мишенью мощных бед,

Придуркам доверяя на Ютубе,

И чудится кромешной голытьбе,

Что каждый нищий ходит в царской шубе.

Изрядно там и умников лихих,

Готовых шило поменять на мыло,

С призывом разлюбить бояр плохих,

А добрых обожать. Смешно, но мило.

Нас учит жизни зарубежный хлам,

Советы их давно сродни приказам.

Сидели бы, как мыши, по углам

И не гордились страшною проказой.

В помойной яме иллюзорных благ

С подачи богодула и прохвоста

Позорно прославляется бардак

И вместо городов встают погосты.

Сам чёрт снимает мерзкий кинофильм,

Создав из серой пустоты интригу.

Десятки миллионов простофиль

Легли под богодула и барыгу.

Свирепствуют двуногие мешки,

Наполненные мусором до края,

Присвоив и вершки, и корешки.

Но их не пощадит земля сырая.

Не обойдёт их неуёмный страх,

Ведь ведают, что их дела паскудны.

Останется навеки прахом прах…

Ничтожен блеф, что черти не подсудны.

Нелеп наш богодул, угрюм, труслив…

Не богу он молился для рекламы.

Своих господ лакеи не спасли,

А за спиной лишь рытвины да ямы.

Центральный район

В пёстрой толпе безлюдно,

Лица в профиль, в анфас.

Даже и час в ней судный,

В нём человек погряз.

Время в движенье жутком,

В обыденной толкотне.

Там люди служат желудкам,

А думают, что стране.

Не всем представится случай

Не потеряться впредь.

Там тени сбиваются в кучу,

Чтобы не умереть.

С неба хватают не звёзды,

А прошлых надежд следы.

Там даже собаки серьёзны

И беспредельно горды.

Лапша украшает уши

И призрачные дворцы.

Там женщины и лягушки,

Похожи, как близнецы

Штурмует свои высотки

Изысканная ерунда.

Там мужики, что тётки,

Правда, не все, не всегда.

Мчат за рассветом рассветы,

Рождая за шоком шок.

Там даже, как бы, поэты

Пишут один стишок.

Неповторим и ярок

Повседневный отстой.

Там скопище иномарок

Загружено пустотой.

Княжеские палаты,

Замки, дворцы, терема…

Там тучны депутаты,

Что кромешная тьма.

Бездомные, что иммигранты,

Делят найденный грош.

Там в дикости толерантной

Неистребима ложь.

Проблемы решаются сходу,

Но дорогой ценой.

Там борцы за свободу

Куплены Сатаной.

День превращён вчерашний

Во всенародный крах.

Там зловещие башни,

Стена, где на прахе прах.

С действительностью больною

Сплетён всенародный испуг.

Там, за кирпичной стеною,

Бюро ритуальных услуг.

Впитали в себя тревогу

Хрупкие ветки берёз.

Там нет меня, слава Богу,

В краю бутафорских слёз.

* * *

Ю. М. Б.

В этом городе призрачном

Из яиц Фаберже

Тучные дяди и тёти

Высиживают цыплят.

В нелепом укладе рыночном

Истина в неглиже.

Душа вне продажной плоти

Не ощутит утрат.

Продано, что не создано,

Лишь в угоду страстям.

Но не погасит света

Очередной абсурд.

Ждёшь ты дождичка звёздного

В завтрашних новостях.

Ты затерялся где-то.

Потерянных не спасут.

В пути с тревогой наигранной

Не проклинай других.

Тебе не дано поверить

В никчемность смешной мечты.

Напрасно ты шутишь с тиграми,

Ты ведь не очень лих,

Выброшенный за двери

Дома, где лишний ты.

Родившийся в городе душном

Коварных и злых затей,

Опять ты в замкнутом круге

В образе наглеца.

Но блефы нельзя разрушить,

Пустому быть в пустоте…

Не стоят твои потуги

И скорлупы от яйца.