Лужин в защите Набокова, Лужин в «А зори здесь тихие» – служат

Делу побега души из глазниц манекенов, из рая кликуш!

Пусть нам на плоскости плит из холодных гвоздик

«До свидания!» сложат…

Сколько разбившихся вдребезги чувств! Не собрать их осколки никак.

Так для чего, для кого собираю строку из осколков печали?

Радость в изгибах орнамента… Музыкой сдобрен размеренный шаг,

Шаг короля вдоль светающих звёзд часовые в веках прокричали…

Что-то случается. Прямо сейчас, на века. И на все времена

Тонут вдали, полыхают слова – криков зарево, отблески горна.

Небом бездонным оплакана грусть и душе навсегда вменена…

Вечность – сквозь пяльцы…

Попрятались тени. Рассвет наступает покорно.

1.

Глаза

Её глаза, слезами сердце обжигая…:

Сквозь морось проступает, будто свет,

Наивная, надмирная, нагая

Душа, виднеется и Моцарта пропет

В них реквием – высокий хор волной созвучий

Окатывает – Падать в бездну их

С губительным восторгом! Лес дремучий

Стеной – в глазах её. Их пламя вторгнет в стих:

Какой-то отсвет – странный, переменный:

Огонь в раздумьях – остывать иль подождать –

Мерцает. В зыбком взгляде – ночи смена

И наваждения слепая благодать.

2.

Ночи напролёт

Не комнат анфилада – взглядов.

Как тихий падающий фейерверк нарядов, –

Пространства достоверности в ночи.

От скважины утеряны ключи –

Дверной…

Верь, мной –

Владеет нынче вьюга,

Блуждающая с воем и тоской

По старым мыслям канувшего друга,

По улице Морской или Тверской…

И нет конца, бездонна анфилада:

Там паруса расправила Эллада,

Ассирии пещерная прохлада;

Там из ладоней родники пила ты,

Там омывали руки день Пилата,

К которому казался ни при чём…

И обоюдный страх кровит, мечом

Разрубленный, волчицей замер Рим…

Ночь до утра о ри(т)ме говорим.

За окнами – распятая эпоха,

Юденич не дойдёт до Петрограда.

И хорошо, что Маяковский скажет плохо

В поэме «Хорошо» о том, что сада

И города, на самом деле, нет…

(1) На перекрестья окон лёг рассвет.

(2) На низких окнах высится рассвет.

3.

Любить, любить…

Любить, любить… Глагол вздыманья – шага

Над кромкой снега, ох, как глубоки

Поля заснеженные, кровью стынет влага,

Вплотную к коже… Что же, рыбаки

Подняли взгляды на него, молчали,

Почувствовали что-то, бросив сеть

И жизнь, и прежней радости печали…

Любить, любить… На сотую, на треть –

И то уже – на гладкой вертикали

Седого Эвереста, вбивши крюк,

Висеть… Дождями лица истекали…

Несут её усилиями рук –

Возлюбленная, спи! И крепко-крепко

Прижав к себе, закинув в небо стон,

Стоять под ливнем… Вмята в поле кепка

И ветер хлещет их со всех сторон…

Любить, любить… Пусть Нерчинск, Благодатка

Поделятся глагольным остриём…

И на крыльце осевшая солдатка

С тяжёлой похоронкой, и споём

«Про это» на двоих, на водосточной

Трубе аккомпанируя строке,

В которой тихо, бережно и сочно

(1) Купались чувства в вешнем молоке.

(2) Стихали чувства в Вышнем Волочке.

Смотреть, смотреть… как любящесть натуры

Угнежживается в старинный час –

В глубоком кресле, бродят тучи хмуро,

Дождём волнуясь проливным за нас…

Любить, любить…

Как в омут! Ввысь низринув

Всю без остатка душу! Суд творить…

Кто без греха – припомнят ей Ирину

И нож сумеют в спину сотворить.

И только ангел с лёгкими крылами,

Любя, любя её, в даль вознесёт

Дням неподсудную! Стоит углами

В Борисоглебском изморозь высот.

Не ждать, не ждать – любить –

как нянчить, нынче

В свершающийся миг, на глубину

Сикстинской Рафаэля и в Да Винчи

Вдаваться взглядом… Больше не верну

Себя в кондовый мир, где крылья остро

Блестят, как бы в размахе лебедей,

Стяжают крик… Снам нужен отдых, остров!