– Я не администратор, – усмехнулся черт. – Не знаю, чтобы когда-то сознание удаляли. Думаю невозможно.

Я походил взад вперед, восстановив дыхание и сел на обугленную траву.

– А куда я попаду потом можешь сказать? – спросил я, уже забыв про шепот.

– Куда-то. В другое тело. В другую жизнь.

– В другую реальность? В другое время?

– Вероятнее всего, но перемещение сознаний достаточно сложный алгоритм. Ты можешь перенестись куда угодно.

– Даже обратно в свое тело? – высказал я странную мысль, посетившую мою голову.

Черт заливисто засмеялся, отпустив удочку. Переведя дух он немного подумал и сказал:

– Забавно, но и такая флуктуация возможна. Только зачем тебе это? Скучно же.

– Просто, – ответил я, сам не понимая какая разница. Ведь если мое сознание должно полностью разрушиться для переселения в новое тело, то разницы кем я буду потом совершенно нет. Это буду уже не я, а какая-то непонятная сущность. Я представил себя через полсотни тысяч лет в этом месте. Дегенерат, ссущий под себя и пускающий слюну, стоит посреди огромного ничего и смотрит отсутствующим взглядом в никуда. От этой картины стало и смешно и грустно.

– А зачем тогда вообще вся эта хитровывернутая схема с хранением данных, разрушением сознаний. Почему бы просто не создавать каждый раз новые эти “фундаменты” и вставлять их в тела?

– Ты умеешь создавать чистые сознания? – спросил черт. – Да хоть какие-нибудь сознания? Их количество строго ограничено и всегда было ровно столько человеческих душ, сколько их создали.

– Кто создал? – продолжал сыпать вопросами я.

– Не знаю! Я же уже говорил, что не знаю кто создал вас или меня. Я простой служащий, маленький человек, – с сарказмом говорил черт. – Пиши начальству если хочешь виновных найти, только большой босс особо не показывается.

Он хотел сказать что-то еще, но вдруг нитка сильно дернулась и повела удочку за собой. Черт успел схватить рукоять и подсечь. Рыба нещадно тянула удочку в глубь озера, а черт напряженно боролся с ней. В итоге он вытянул на берег огромную крылатую рыбу, горящую синеватым пламенем. Черт хотел взять ее в руку, но она сильно обожгла его и плюнула в лицо огнем. Он ругнулся, бросил ее наземь и стал топтать копытом.

– И как ее, прикажете, жарить? – сказал он, пытаясь затушить уже убитую рыбу.

– В холодильнике? – решил пошутить я, но сразу осознал, что это может быть вполне логичным решением.

– Ай, да ну его, – сказал черт, так и не погасивший рыбу, и пнул ее обратно в озеро.

– Порыбачили называется

Черт сел возле обрыва, свесив ноги. Пламя практически доставало до его копыт, но больно ему не было в силу особой природы этого огня. Я последовал его примеру и теперь мы сидели вдвоем. Сидели и смотрели как адские мухи расплескивают горящую жидкость, наполнявшую озеро. В этом месте действительно была своя романтика. Деревья похожи на привычные нам дубы и березы, цветы на любимые тюльпаны и летние одуванчики, но тем не менее каждый элемент имел свое специфическое отличие. К примеру вот эта ромашка, что я кручу в руке. На ее стебле расположен один острый шип как у розы, а желтая сердцевина пестрела фиолетовыми блестками. Вон то дерево по ту сторону берега очевидно береза, ее листья черны как уголь, но они не осыпаются, а колышутся на ветру не опадая, будто это их естественный окрас. Все это место было невероятно интересным, но провести в нем десятки тысяч лет, а может и всю сотню. Немыслимо. Я же сойду с ума! Так в этом и смысл. И этого уже не избежать. Может в домах работает электричество? Тогда можно смотреть телевизор! А спутники тут откуда, идиот? Может я и спутники выдумал. Может видик есть где-нибудь, а? Диски с фильмами в домах то должны быть или кассеты в крайнем случае? Точно, посмотрю все фильмы, которые есть в этой деревне. При жизни никогда времени не находил. Что еще? Спортом займусь! Начну отжиматься, подтягиваться, бегать по утрам! А зачем? Действительно зачем? Здоровье то мне на кой, мертвому? Ладно, что-нибудь придумаю. Охотится в конце концов буду на всякое адское зверье. Чем не развлечение? Почувствую себя Константином или Ван Хельсингом каким-нибудь. Ничего. Найду как время убить пока этот процесс “деструкции сознания” не закончится.