– Тут тоже не все так просто, попаданец ты мой. О! Вот мы и пришли.

Место, которое выбрал черт и правда было отличное. Если считать отличным небольшую площадку с уступом возле преисподнии, но рыбачить хотя бы будет удобно. И я нисколько не удивлюсь, если мы что-то выловим в Геенне огненной и может даже съедим. Черт нацепил на крючок слепня и закинул удочку в озеро. Потом сразу вытащил, чтобы посмотреть не слетает ли наживка и, удостоверившись, закинул снова. Адская муха была идеальным выбором для ловли рыбы в огненном озере. Она не сгорала и, в теории, должна была стать отличной закуской для живущих в этой жиже существ. Черт сел на корточки и стал ждать.

– Поплавка то нет, – шепотом сказал я.

– На мой крючок, – черт показал пальцами размер крючка. – Можно поймать только большую рыбу, а она так дернет, что никакого поплавка не надо.

– Резонно, – ответил я и сел на землю возле своего товарища рыбака. – Так что там с реинкарнацией?

Черт положил свою самодельную удочку и стал придерживать ее одной рукой, чтобы не пропустить клев.

– Ну, слушай, – сказал он, снова глубоко вздохнув. – Реинкарнация и правда случится, но только не скоро.

– И сколько ждать? Чего ждать? – в нетерпении я повысил голос и черт шикнул.

– Сейчас здесь находится твое сознание. Относительно здоровое, неповрежденное сознание мужчины 26-и лет. Если его внедрить в новое тело, а внедрять его можно только в свободные носители – в развивающийся мозг эмбриона, то носитель просто не выдержит и, как бы, перегорит, понимаешь?

– Понимаю вроде, – сказал я удрученно. – И что делать? Сойти с ума?

Черт кивнул.

– Скоро я оставлю тебя тут одного и ты начнешь медленно деструктировать свой разум. Сначала это будет выражаться в приступах одиночества и депрессии, потом сумасшествие, потом…, – чёрт запнулся. – Хотя чего рассказывать об этапах. В конце концов останется лишь определенный фундамент. Ты забудешь все, что знал: кем ты был, кто ты есть. Ты разучишься делать все, что умел, вплоть до дыхания. Это неминуемо. Твой ад будет неконтролируемо разрушаться вместе с твоим “я” и останется лишь темнота, ведь ты забудешь, что умел видеть. Тогда твой сломанный, но чистый разум будет загружен в твою старую душу, которая перенесет его в новое тело. И ты снова будешь учиться, чтобы потом опять все забыть. Единственное, что могу сказать в утешение – это то, что часть себя ты сможешь сохранить. Какая-то размытая черта характера или талант обычно остается на следующую жизнь.

Эта информация ошеломила меня. Я смотрел на место соприкосновения нитки удочки с огнем и пытался не заплакать. Здесь. Один. Как долго?

– Сколько времени? – мертвецким голосом спросил я.

– Без пятнадцати шесть, а что?

Я бросил злобный взгляд на него.

– Ладно, просто хотел разбавить обстановку, – виновато сказал черт. – По разному. Да и какая разница?

– Сколько?! – огрызнулся я.

Черт выдержал паузу и посмотрел мне в глаза.

– От десяти до шестидесяти тысяч лет. В среднем. Твой рекорд – сто одна тысяча, но там и место было поприятнее.

– А если я убью себя?!

– Пробуй, – он показал на озеро огня.

Я долго топтался на одном месте, потом разбежался и остановился у края.

– Ничего. Потом получится, – сказал черт, взяв удочку в две руки. – Но спойлер: ты просто окажешься на том же месте живым и невредимым. Это просто хранилище информации, хоть и продвинутое. Удалить ты сам себя не можешь, как не может удалить сама себя программа с компьютера если ей не дать на то команду.

– А это возможно? Удалить меня? – спросил я с надеждой и страхом одновременно.