У них – звания и награды, тиражи и деньги, слава Калифа…

А у тебя Слово – Мир, который неизмеримо больше, чем у многих из тех, кто самозванно при-числяет себя к Поэтам.

Разве у них есть Твой Мир?

О, динлин из Динлин-го,

пращур выжженных язычеств,

ты один из сотен тысяч вас,

не знающих богов, распростерт передо мною…

Твой Мир – это самый большой материк, который ты вот так запросто взял и присвоил, не спрашивая ни у кого разрешения. (Разве что у Бога.) И этот Мир ты прочувствовал, постиг и чудеснейшим образом сумел (нисколько не затмив, а просто кристаллизовав), сжать, (не рас-теряв при этом его ширь, запахи, цвета, звуки) до малого по физическим размерам и необъятного по душевным…

И неподражаемо беззаботно стал жонглировать многомерностью пространств невидимых далеких и видимых малых. Пространств и времен. Воображаемых и ощущаемых. Тех, что не потрогаешь, и тех, что поднимаются пылью из-под твоих ног…

..

Прослезился над картиной: дорогая пастораль —

Речка Тесь с болотной тиной.

Впрочем, речка-то – едва ль.

Заболоченное русло,

потеряв державный вид,

Уж не властно,

как ни грустно,

мою память оживить…

Помню: давешние люди брали летний перекат,

замочив не только муди,

но и груди (у девчат).

Говорят, водились щуки.

Ну, а снизку пескаря —

на жареху! – лишь со скуки

не ловила ребятня.

И куда ж, куда уплыли перекаты, пескари?..

Тебя, речка, заловили…

Да не люди… Технари.

Вот ты обрисовал пространство-время, при-надлежащее только тебе, сидящее, как некогда костюмчик, впору, отчего воспринимается единым целым с тобой. С ним ты связан пуповиной земной жизни. И осознаешь это. И даже гордишься этим, нисколько не завидуя тем, у кого это пространство неизмеримо больше и краше.

А теперь пора и обозначиться для тех, кто еще не совсем заблудился в виртуальном мире и способен ощущать физический, воспринимаемый не одним или двумя – всеми чувствами этот земной мир.

И как же тут без твоей загадочной улыбки человека, знающего о себе неизмеримо больше, чем другие, даже самые прозорливые…

Герой мой, слава богу, не пророк.

Он, слава богу, друг мой закадычный…

Ты определился с пространством, с временными координатами, с собственным местоположением – можно приглашать друзей заполнить этот мир… И ты по-русски (или по-азиатски?) делаешь это щедро. Радуясь их разности, непохожести. Иногда подшучивая над ними, но чаще через них посмеиваясь над собой и восторгаясь тем чудесным, что разглядел в них. Ты не скупишься на похвалу им, ибо понимаешь, что именно они (как Азия и Тесь) сделали и делают тебя. Тебя и твои стихи…

Я гостюю у Бедненков,

фифти-фифти – ром и баня,

У плиты колдуют девки:

Валя, Рая и Любаня.

Из трубы струится облак,

Из стаканов лезет пена,

в анекдотах соль, как в воблах,

проступает откровенно.

Ах, Бедненки не бедненьки,

пес и кот живут на сене.

У Бедненков пахнут деньги

в феврале и в воскресенье…

Но когда остаешься один на один, когда душа хочет развернуться (какая точность, она действительно сжимается от суетного и разворачивается, становится безмерной, как Вселенная, когда вы-рывается из земной тленной тщеты!) очиститься, ощутить себя, ты припадаешь к вечному…