покинет службу праху щедрых людей.
Пусть пыль от чистых людей ты оближешь и стены их,
это лучше, чем простолюдин, их виноградники и цветники.
640 [Если] ты станешь рабом одного мужа с просветленным сердцем,
это лучше, чем если на макушку головы царей ты взойдешь.
От царей праха кроме барабанной дроби
ты не обретешь ничего, о гонец дорог.
Даже горожане – разбойники по отношению к духу.
Селянин же, ошеломленный и беспомощный, тогда кто?
Этого заслуживает тот, кто без руководства разума,
[как только] зов гула достиг его, решил пуститься в путь.
Если раскаяние от [середины] сердца распространилось до его оболочки,
после этого нет пользы от признания [своей ошибки].
645 С тем луком и стрелами в руках
волка ищет он (хваджа) ночь напролет повсюду.
Волк возобладал над ним, как [вспыхнувшие] искры;
ищет он волка, но о волке не ведает.
Каждая мошка, каждая вошь стала как волк,
в этой развалине наносила им раны.
И возможности прогнать этих мошек не было
из-за страха перед нападением своевольного волка,
Не то волк нанесет ущерб,
селянин [тогда] бороду хвадже вырвет.
650 Так они мучились (досл.: «рвали зубы») до полуночи,
душа их от пупка поднималась к устам.
Вдруг подобие покинутого [стаей] волка
высунуло голову над вершиной какого-то холмика.
Стрелу выпустил тот хваджа с большого пальца,
выстрелил в то животное, так что оно упало вниз.
Когда оно падало, от животного поднялся ветер;
селянин запричитал, забил руками:
«О неблагородный, это мой осленок!»
Сказал [хваджа]: «Нет, это волк, подобный Ахриману.
655 В нем формы волка очевидны,
форма его о волчьей сути его говорит».
Сказал [селянин]: «Нет, ветер, который вырвался из его зада,
я отличаю так же, как воду от вина!
Ты убил моего осленка в саду,
да не будет тебе никогда освобождения от стеснения!»
Сказал [хваджа]: «Проверь получше, ведь ночь,
личности ночью сокрыты от смотрящего [на них].
Ночь многое показывает ошибочно и измененно,
правильное зрение ночью не у каждого человека.
660 [Ведь] и ночь, и тучи, и ливень —
эти три [причины] темноты вызывают удивительные ошибки».
Сказал [селянин]: «Это мне, как день, ясно,
узнаю я, это [звук] ветра моего осленка.
Среди двадцати ветров этот ветер
я узнаю, как путешественник – [свои] припасы».
Хваджа вскочил, подошел непочтительно,
селянина за ворот схватил,
Мол: «Дурак, плут, ты обманул,
гашиш и опиум вместе ты съел!
665 В тройной темноте ты [как] распознал ветер осла,
раз меня не узнаешь, о самодур!»
Тот, кто в полночь узнает теленка,
как может не узнать [того, кто был его] спутником в течение десяти лет?
Ты себя выдаешь за гностика (‘ариф) и страстно влюбленного [в Бога],
пыль в глаза великодушия сыплешь,
Мол: «Я сам не ведаю о себе,
в сердце моем нет вместилища ни для чего, кроме Бога.
То, что я ел вчера, о том не помню,
это сердце ничему, кроме изумления, не радуется.
670 Я мудр и одержим любовью к Истинному, вспомни [об этом],
в таком моем бессознательном состоянии прости меня.
Тот, кто вкушает мертвечину, то есть вино,
шари‘ат помещает его с теми, кто заслуживает прощения.
У пьяного и одурманенного гашишем нет [права] развода и купли,
он, как ребенок, прощен и отпущен на волю.
Опьянение, что приходит от запаха Единственного Царя, —
[даже] сотня хумов[104] вина такого в голове и мозгу не сделают.
Так как же обязанности на него возлагать можно?
Лошадь пала, потеряла все четыре ноги.
675 Кто в мире положит груз на осленка?
Кто будет учить персидскому Бу Мурру[105]?
Снимают груз, когда приключается хромота;
сказал Истинный: „Нет греха на слепом!”[106]
По отношению к себе я стал слепым, а к Истинному – зрячим,
следовательно, прощены мне и малые [грехи], и большие».