Ты, подобно душе, будешь идти, а ног не будет.

Будешь вкушать сотни яств, а [зубов], разжевывающих кус, не будет[599].

Ни морское чудище скорбей не нападет на твой корабль,

Ни смерть не причинит тебе зла.

Ты и царь, ты и войско, ты и престол.

Ты будешь и обладатель благого счастья, и само счастье.

Ведь если ты – обладающий благим счастьем и могучий султан,

Счастье-то – это не ты сам, когда-нибудь счастье уйдет,

1110 И останешься ты, словно жалкий бедняк.

Будь же сам своим собственным счастьем, о избранный!

Если ты сам будешь своим счастьем, о обладающий смыслами,

То как же ты, который сам и есть счастье, утратишь себя?!

Как же ты утратишь себя, о обладающий благими свойствами,

Если самая твоя сущность стала для тебя царством и богатством?![600]

«О Сулайман, построй мечеть Отдаленнейшую:

Войско Билкис пришло на молитву!»[603]

Когда он приступил к строительству этой мечети,

Пришли джинны и люди и взялись за работу[604],

1115 Часть из них – с любовью, а другие – без желания, —

Так же, как и рабы, [трудящиеся] в повиновении[605].

Люди – [словно] дивы, а вожделение – цепь,

[Которая] тащит их к лавчонкам и к хлебу[606].

Эта цепь состоит из страха и страстей,

Ты смотри на этот люд не иначе как на скованный [цепью][607].

Тащит их [эта цепь] к ремеслу и разбою,

Тащит их в рудники и моря[608].

Тащит их и к доброму и ко злому.

Сказал Истинный: «На шее у нее – (только) веревка из пальмовых

волокон»[609].

1120Мы завязали на их шее веревки,

Мы сплели эти веревки из их нравственных качеств[610].

Нет никого, ни осквернившегося, ни очистившегося от [болезни],

У кого его птица-судьба не была прикреплена к его шее[611].

Твоя алчность к дурным делам подобна огню,

Раскаленный уголь красив [только] благодаря красивому цвету огня.

Чернота угля скрыта посреди огня,

Когда огонь уйдет, чернота обнаружится.

Твоя алчность превратила черный уголь в сверкающий,

Ушла алчность – остался испорченный уголь.

1125 В то время, [когда] тот черный уголь представлялся сверкающим,

Не само дело было прекрасным – то был пламень алчности.

Алчность приукрашивала для тебя все, что ты делал,

Алчность ушла, и осталось твое дело иссиня-черным[612].

Кислый виноград, который приукрасил гуль,

Легковерный невежда принимает за спелый[613].

Когда же его душа захочет опытно удостовериться [в его спелости],

От [такого] опыта притупятся его зубы.

От сильного желания ему в том силке увиделись [спелые] зерна,

[Но это было] под воздействием дива алчности, а [зерна-то] – незрелые!

1130 Ищи алчности к делам религии и добра:

Когда алчность уйдет, они [все равно] останутся прекрасными.

Добрые дела прекрасны не благодаря отражению [в них чего-то] другого:

Когда уходит сверкание алчности, сверкание добра остается.

[А] когда сверкание алчности уходит из мирских дел,

От пылающего угля остаются только черные угольки.

Сильное желание обманывает ребятишек,

И они начинают с восторгом скакать на самодельных лошадках[614].

Когда же эта злая алчность покидает мальчишку,

Его при виде других детей разбирает смех:

1135 Мол, что это я делал? Что я в этом видел [хорошего]?

Из-за сильного желания уксус казался мне медом!..

А пророки созидали без алчности,

Поэтому сияние непрестанно возрастало[615].

О, немало мечетей воздвигли благородные мужи,

Но имя им – не Отдаленнейшая мечеть[616].

Величие Ка‘бы возрастало с каждым мигом, —

Это было от искренней преданности Ибрахима