– Какого дьявола она это сделала?

– Она любит его, – ответила Изабель, печально покачав головой. – Несмотря на побои, она любит его. Когда она увидела, что мы тащим ее мужа в тюрьму, то забыла обо всем… Теперь придется забрать обоих. Никто не может безнаказанно напасть на Стража, иначе мир никогда не наступит.

Хок угрюмо кивнул, и они поволокли обоих на улицу. К счастью, поблизости оказался констебль, который принял арестованных, а капитаны отправились дальше по своему участку. Дождь ничуть не ослабел. Время тянулось медленно. Северная окраина завершала свой трудовой день. Стражи разогнали какую-то поножовщину, пригрозили двум подозрительным типам с факелами и смогли отговорить самоубийцу от прыжка с крыши двухэтажного дома. Вообще-то городской Страже были безразличны такие прыгуны, но частенько они бросались с крыш прямо на головы важных особ. Официальная политика по отношению к прыгунам была следующей: перекрыть улицу с двух сторон и дать самоубийце исполнить свое желание. Таких бродяг презирали во всем городе, но Хок и Изабель не жалели времени на уговоры, стараясь действовать не криком, а спокойствием и терпением, и часто им удавалось убедить человека спуститься вниз не по воздуху, а по лестнице. После этого редко кто из передумавших вновь оказывался на крыше. В Северной окраине невозможно работать, если вы не умеете радоваться маленьким победам.

– Знаешь, – заметил Хок с мрачной улыбкой, – порой, когда мы находимся на крыше с очередным «прыгуном», я испытываю почти непреодолимое желание подкрасться к нему сзади и заорать прямо в ухо: «Бу-у!». Интересно, что тогда может получиться?

– Ты просто невыносим, Хок, – вздохнула Изабель.

Хок собирался возразить, но не успел. Рождаясь как бы сама собой, в их сознание вплыла нежная музыка флейт, в которую вплетался резкий скрипучий голос колдуна Стражи:

«Всем Стражам, находящимся в Северном секторе, немедленно направиться к Жилищу проклятых, там вспыхнул бунт. Данный приказ отменяет все прежние распоряжения. Запрещается сообщать кому-либо о бунте до тех пор, пока вы не свяжетесь с комендантом. Это все».

Хок угрюмо сдвинул брови. Кивнув жене, он развернулся и быстро пошел, чуть сутулясь под тугими струями дождя. Изабель следовала за ним. Жилище проклятых по праву считалось самой старой и самой надежной тюрьмой в Хейвене. Громадное приземистое здание, сложенное из грубо отесанных базальтовых блоков, со всех сторон окружали высоченные каменные стены, укрепленные магическими заклинаниями. В Нижних королевствах знали, что еще никому не удавалось бежать из Жилища проклятых. В тюрьме никогда не слышали о бунтах, волнениях или о чем-нибудь подобном. Неудивительно, что теперь сообщение было приказано держать в тайне. Жилище проклятых сильно не только своими стенами, но и мрачной славой. К тому же стоило сказать слово – и на улицу высыпали бы толпы людей, стремящихся помочь узникам освободиться. У каждого жителя Хейвена за черной стеной были друзья или родственники.

Тюрьма стояла на краю города, в дальнем конце Северной окраины. Хок и Изабель часто видели жутковатые очертания тюрьмы сквозь пелену дождя, но никогда не входили в ее знаменитые ворота. Внешняя стена, черная громадина, закрывающая собой почти весь мир, одним своим видом отбивала охоту у бандитов всех мастей совершать преступления. У ворот Хок нетерпеливо дернул за шнурок сигнального колокольчика, вызывая охранника. Ему было любопытно взглянуть на Жилище проклятых изнутри: так ли там скверно, как рассказывают. Судя по байкам заключенных, условия содержания в тюрьме были просто ужасными. Хейвен безжалостно мстил тем, кто оказывался настолько неловким или настолько невезучим, что угодил за решетку. Считалось, будто пребывание в тюрьме послужит для преступников таким страшным уроком, что они предпочтут лучше исправиться, чем вновь вернуться туда. В Жилище проклятых была налажена великолепная система регистрации, которая содержала сведения о всех опасных маньяках, чародеях, сбившихся с пути, государственных изменниках и еретиках. Город твердо верил, что так проще всего справиться с врагами, со всеми до единого.