Может быть, именно по причине этой обособленности никто из цыган не записался в полк. А когда Цыган назначил встречу Японцу, тот приехал лично к нему домой, чем подчеркнул свое особое к нему уважительное отношение, ведь король Одессы не ездил ни к кому никогда.

Автомобиль Японца затормозил возле дома Цыгана. Во дворе было пусто. Перед важной встречей Цыган убрал всех своих домочадцев, чтобы никто не помешал разговору. Только столетняя старуха, одна из многочисленных родственниц, сидела во дворе под раскидистой яблоней, покуривая трубку с черным армейским табаком да щурясь на солнечный свет выцветшими подслеповатыми глазами.

– Зачем звал? – Японец чинно переступил порог беседки, в которой Цыган накрыл для гостя стол. Беседка была расположена в цветущем саду, и вокруг благоухала свежая майская зелень.

– Да так… слово за слово… переговорить… – Цыган с почетом усадил важного гостя в кресло, покрытое узорчатым ковром. Предложил водку, закуски. Выпили за встречу. Водка была царской, еще из старых запасов, и Японец удивленно раскрыл глаза – подобные напитки не только не продавались в городе, но исчезли даже из самых лучших ресторанов.

– Хорошую водку пьешь! – он посмотрел рюмку на свет.

– Из старых запасов. Такую подавали когда-то к столу государя императора, – ответил Цыган, – давно держал.

– Зачем же открыл? – удивился Японец.

– Нет больше смысла хранить, – Цыган покачал головой, – нет прошлого. Когда еще выпьешь с хорошим человеком?

– Красивый у тебя сад! – Японец посмотрел по сторонам.

– Землю люблю, – улыбнулся Цыган, – так и тянет к земле. Возился бы на ней, сложись жизнь иначе. Теперь уже поздно…

– Да шо за здрасьте! – удивился Японец. – Щас вот и копайся за свою землю, самое то оно! Кто за тебя мешает, или как за такое дело скажешь?

– Вот за то и хочу поговорить, – Цыган сразу стал серьезным, – предупредить тебя хочу. За дело твое пару слов сказать надо.

– Ну, говори, – нахмурился Японец, – много кто говорит. Уже за все уши повяли. Много говорят, да мало делают. И ты говори – за долгие годы заслушаю.

– Нет, ты не знаешь о чем, – Цыган покачал головой, – люди до тебя идут – это правда. Но люди, они всегда… слабы головой. А вот ты, сдается мне, не на ту дорожку сворачиваешь. По дороге идешь не с теми.

– Поясни, – нахмурился Японец.

– Я поясню. Только ты скажи мне спервой, зачем оно тебе? Силы захотелось, власти?

– Не угадал! – хохотнул Японец. – Сила, власть – за это все у меня есть! Я другого хочу. По-другому, понимаешь? Шоб не брехали за лоб – мол, вор, хоть король, а вор, шо босяк с Дюковского сада! Я за людей настоящим красным командиром хочу. Вон другие же сможут. Ще за как сможут. Только диву давайся. А чем я хуже? Я за тоже хочу как…

– Как Котовский, – нахмурился Цыган.

– А шо за нет? Шоб ты был мине здоров, чем я за хуже? Он красный конник, командир, слыхал? А я буду за красный король, весь за орденов, медалей…

– Я историю тебе рассказать хочу. – Цыган вперил в Мишку тяжелый взгляд, – выслушай.

– Ну говори. Тока не за долго. Время дорого нынче! – хмыкнул Японец.

– Был давеча я в Бессарабии… Табор навестить знакомый было надо. Друг позвал старинный. Брат по крови. Ночью к лиману подъехал на подводе. К лиману, что возле Аккермана, знаешь? Табор там стал, на берегу. Подъехал – думал, огни, костры горят, люди возле костров сидят, старики разговаривают… Но вокруг не было ни души. Только кибитки ветер трепал, покрывала. Страшно мне стало. Я в ближайшую кибитку зашел – а там пустота. Вещи там были. Еда на столе разложена. Чай в чашке. И ни одного человека нет! Никого в таборе! Словно разом все вместе пропало! Страшно… аж до жути…