Когда сам управляешь фирмой, занимающейся малоэтажным строительством, в основном, конечно, загородными коттеджами, хочется соответствовать. Вот Марат и отгрохал хоромы в два этажа, с мансардой, с гаражом, да хрен ещё знает с чем. Увлёкся. Ну не самому же теперь всё это мыть, чистить, оттирать от пыли. Это ж сутки как минимум надо выделить, да и не собирался он такой ерундой сам заниматься. Вот и появилась Валентина Михайловна, не молоденькая смазливая горничная, а помощница по хозяйству, женщина уже за сорок, приехавшая из Беларуси.

‒ Добрый вечер, Марат, ‒ произнесла она навстречу. ‒ Что-то вы рано сегодня.

‒ Так уж вышло, ‒ откликнулся Марат, глянул задумчиво, поинтересовался: ‒ А можете задержаться? Ужин приготовить?

‒ Кто-то должен прийти? ‒ предположила Валентина Михайловна.

‒ Нет. На меня. Одного.

Хотя ему не столько есть хотелось, сколько поговорить. А с кем? О таком. Ни Паша, ни Саня ‒ не вариант. Кристина ‒ тем более. Родители?

Мать уже частенько заводила речи и о его женитьбе, и о внуках. Ну, вот ей, пожалуйста, и внучка. Как заказывала. Даже подрощенная. Может, к себе и заберёт? Но что отец скажет, когда о ней узнает, не трудно представить. Будет ещё один камень в огород Маратовой безответственности и раздолбайства. Так стоит ли для этого тащиться фиг знает куда, чтобы, словно мальчишке-школьнику, выслушать очередную порцию нотаций? Хотя сейчас отношение отца стало куда более благосклонным. И всё же…

Вот и осталась одна Валентина Михайловна. Тем более Марат не воспринимал её только прислугой. Да лет десять назад он и представить не мог, что у него будет прислуга. Они и обращались друг к другу не как по статусу полагалось, а как Марату показалось удобней и уместней. Он к ней по имени-отчеству ‒ она же старше, у неё дети взрослые, внук даже, ‒ а она к нему по имени, но на «вы».

‒ Сделайте что-нибудь попроще и побыстрее.

‒ Хорошо.

А когда уже сидел за столом, так и не притронувшись к еде, посматривая на стакан, в котором отливала янтарно-жёлтым по цвету очень напоминающая чай жидкость, а Валентина Михайловна принесла тарелку с овощной нарезкой, Марат попросил:

‒ Присядьте.

‒ Что-то случилось? ‒ Валентина Михайловна неторопливо опустилась на стул.

‒ Ну да, ‒ кивнул Марат. ‒ Спросить хочу. А если что, вы могли бы здесь поселиться? В доме. Комнат же достаточно.

Нет, он ничего ещё не решил, вообще ничего не решил. Просто он так привык (даже если кому-то до сих пор с трудом в подобное верилось): взвешивать, просчитывать, заранее рассматривать любые возможности.

‒ Поселиться? ‒ переспросила Валентина Михайловна. ‒ Вы планируете куда-то уехать надолго и за домом надо будет присматривать? Или…

‒ Что «или»? ‒ озадачился Марат.

‒ Собираетесь жениться?

‒ Я? Жениться? Нет. Не совсем. То есть, вообще не то.

И он рассказал. Про Галку, про дочь и опять про Галку, про то, что та долго не проживёт, что её родителей тоже давно нет, а, значит, у девочки останется только он, Марат, её отец (да, звучит невероятно и странно), и…

Вот именно ‒ «и», многоточие, а дальше пока ничего.

‒ Вы верите, что это ваша дочь? ‒ в первую очередь поинтересовалась Валентина Михайловна.

‒ В любом другом случае сомневался бы, очень сомневался, но тут ‒ верю. Даже удостоверяться не буду, анализов проводить. Галка не стала бы врать.

‒ А вы совсем ничего не знали?

‒ Не знал. Даже подумать не мог до сегодняшнего дня. В голову не приходило. Да и сейчас не особо укладывается. У вас ведь тоже дочь? Да? И… делать-то что с ними? Это же… это же… Да я вообще не представляю, что там делать. Ну ладно ‒ накормить, напоить. Так ведь ещё и школа. Её же в школу надо водить, уроки делать. Ну, не знаю.