Андрей

Гостей сегодня я не ждал. А Кристина, разобидевшись за вчерашний холодный душ, умотала из дома с утра пораньше. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, решил, что какой-нибудь нерадивый разносчик пиццы или курьер ошибся адресом. Но Настя слишком долго не возвращается. Решаю выяснить, кого же всё-таки там принесло.

Уже в холле слышу воинственную реплику Настасьи: «Давай, пока. И не приходи сюда больше. Я всё равно тебя не прощу». В ответ неизвестный мне парень хамит:

– Значит, гордая, да? А прислуживать богатой профурсетке не в падлу?

Решаю вмешаться в разговор.

– Молодой человек, Анастасия, кажется, по-хорошему попросила Вас удалиться.

– О! А это ещё чё за кент? – на меня выпучивает глаза щуплый белобрысый паренёк.

– Это папа Кристины, - поясняет Настя.

– Херасе. Ты теперь не только дочку, а ещё и папашу обслуживаешь? Нормально так семейка устроилась.

Я плохо переношу неуважительное отношение в целом. Но, когда оно незаслуженное, да ещё и в адрес знакомых людей, меня вообще кроет не по-детски.

– Слышь, ты, божий одуван, топай отсюда подобру-поздорову. А то, не ровен час, подую, улетишь нахрен, - злобно рявкаю.

Вместо того, чтобы по-тихому испариться, сосунок продолжает хамить:

– А ты чё нервничаешь, папик? Присовываешь Настюхе свой сморщенный стручок, что ли?

Удар прилетает точно в челюсть молокососу. Он падает на землю. Хватаю его за шкирку и встряхиваю:

– Считаю до трёх. Если ты не исчезнешь, вызываю охрану.

– Шалава подзаборная! В ногах валяться будешь, не приму назад! - орёт уже на почтительном расстоянии от дома белобрысый.

Настя нервно дышит. Смотрит на меня взглядом, в котором смешался страх и благодарность.

– У Вас кровь. Пойдёмте, я промою рану, - лепечет еле слышно.

– Да ерунда. Не стоит, - только сейчас замечаю, что разбил костяшки на правой руке.

И какого чёрта я не сдержался? Ну захлопнул бы дверь и дело с концом. Нет. Надо было геройствовать. Сорок лет, а ума нет.

5. Глава 5

Андрей

Настасья меж тем уже сбегала за аптечкой. Позволяю девчонке увести себя в гостиную. Ловкими движениями Анастасия обрабатывает ватой с перекисью водорода мою разбитую руку. Прижигает йодом. Заботливо дует, чтобы меньше щипало. Трогательно-то как! И тут я вижу, что Настю колотит озноб. В глазах дрожат слёзы.

– Эй, ты чего? Крови боишься?

Отрицательно мотает головой.

– Насть, успокойся. Ничего же не произошло. Иди сюда, - обнимаю девчонку, усаживая рядом с собой на диван. Она начинает рыдать, уткнувшись в моё плечо.

Возникает странное ощущение: с одной стороны мне хочется пожалеть её как дочь, погладить по голове, а с другой - прижать крепче к себе, чтобы почувствовать, как полные груди впечатываются в моё тело. Бред какой-то!

– Любишь этого долбоящера? – задаю вопрос, который на самом деле меня не интересует, но диалог поможет хоть как-то встряхнуться и отогнать неправильные мысли о совращении подруги моей дочери.

– Н-нет. П-просто обидно, - всхлипывает и жалостливо смотрит в глаза. Красивая. Даже зарёванная, с покрасневшим носом. Машинально провожу большим пальцем по нежной девичьей щеке, смахивая слезинку.

– Ну всё-всё! Будет тебе. Давай, лучше коньяка накатим, - спиртное было бы сейчас очень кстати. Нам обоим не помешает снять напряжение. Мне - физиологическое, возникшее от близости молодого женского тела, а Насте – моральное после встречи с неприятным типом.

– Мне нельзя. Мне на работу в вечернюю смену.

– А где работаешь-то? – подхожу к бару и наливаю щедрую порцию коньяка.

– В «Углях». Официанткой.

– Ммм, понятно. А что это за дятел прилетал? – делаю большой глоток напитка с приятным дубово-карамельным привкусом, усаживаясь обратно на диван.