Но помнил Ваня одну воспитательницу, которая не била его и других ребят. Она всегда была одета в бе- лый халат. Не худая и не полная – средняя такая, как бы обычная женщина. У неё были очень некрасивые очки грубой работы и с большими диоптриями – под фокусом этих линз её глаза казались огромными. Но Ваня и другие ребята никогда не смеялись над её видом, ведь она люби- ла этих малышей. И они её любили. Она им прощала всё, и они тоже ей всё прощали. Ваня до сих пор хорошо пом- нит эту милую и любящую детей женщину.

Ещё Ваня помнит, как он впервые в своей жизни поехал в пионерский лагерь к морю. Наверное, там он тоже выходил из каких-то рамок. В лагере была доволь- но молодая, лет двадцати, пионервожатая из южных регионов СССР. Первый раз в жизни Ваню так сильно била по лицу женщина. Била ладошками наотмашь, да так, что в голове звенело.

В этот момент было даже не больно, а как-то не- понятно – не верилось в то, что это происходит. А ещё было стыдно, потому что другие ребята видели, как его избивает девушка. Но у Вани даже и мысли не было от- ветить силой, ведь в их доме никогда и никто не подни- мал руку на женщину. Его отец за столько лет даже дур- ного слова не сказал на маму или сестру.

И вот Ваня просто стоял и ждал, когда эта девуш- ка прекратит бить. Вскоре она прекратила, но мальчик не знал, как на это реагировать и что теперь делать. Ему было очень стыдно. Первое, что пришло на ум, это пойти к директору лагеря и всё рассказать. Он вслух так и сказал: «Я сейчас пойду к директору лагеря». Ваня надел пионерский галстук и пошёл. Но тут на улице его догнала эта девушка с каким-то другим пионервожатым. Это был мужчина – высокий и сильный. Взгляд сразу

упал на рельефные мышцы от занятий тяжёлой атлети- кой. Ваня часто видел его на турниках. Мужчина даже на море не упускал возможности потренировать своё тело – находил большой камень и поднимал его. Ване нравился этот пионервожатый, ведь он был сильным. В тот момент этот сильный мужчина поговорил с пар- нем, и Ваня не пошёл к директору лагеря.

Чуть позже, когда парню было лет двенадцать, он с товарищами поехал в другой лагерь. Это было в го- рах возле Эльбруса. И тогда Ваня с другом, вероятно, снова вышли за эти самые рамки – пошли погулять в горы. Они заблудились, но вышли к какому-то посёлку. Местные жители подсказали куда идти, и ребята верну- лись в лагерь, где их уже искали. И снова женщина-пи- онервожатая довольно сильно била их руками по лицу. Но ребята были рады, что всё же вернулись с гор живы- ми и здоровыми.

Эта мысль осталась ещё с детского садика: мы бьём, и нас бьют. Ещё в детские годы мы объединялись в груп- пы против кого-то. Нас пропитывала эта философия унижения слабых – она придавала самоутверждение.

Если кто-то в садике давал слабину, то его начина- ли «давить» разными способами. Но всё же в душе был диссонанс чувств – на какую сторону встать? С одной стороны, были эти невидимые, но в то же время яв- ные жестокие проявления и побои. А с другой стороны, была семья и эта воспитательница в некрасивых очках, которая нас не била. Был папа, который всегда уважи- тельно разговаривал с мамой. Поэтому Ваня метался, какую сторону для себя принять и в какой парадигме мира жить.

Не бери чужое!

Бабушка Пелагея не любила много разговаривать. Она сразу схватила Ваню за волосы и начала сильно тре- пать за чуб. А вместе с чубом тряслась голова и всё тело мальчика.

«Ах, чёртов хлопец! – ругалась бабушка Пела- гея. – Говорила я Лиде, что шкода он, да и только. Вот, смотри, наплачешься ещё с ним. Ах, шкода! Не бери чужое! Не бери! Запомни навсегда – не бери чужое никогда!»