- Михайлина Владимировна… какая вы мокрая. Я бы придавил тебя к твоей долбаной доске и трахал так, чтоб искры с глаз сыпались.

Пока говорит - надавливает там внизу, на клитор. Трет ритмично, уверенно, размазывая по твердому узелку мою собственную влагу. Прихватил за мокрые волосы на затылке, потираясь губами о мои губы.

- Бодя говорил, ты холодная… ни хрена, горячая.

Трет сильнее, быстрее толкается по два-три толчка внутри и снова обводит вкруговую клитор.

- А сейчас покричишь для меня. Умеешь кричать? С ним и с еб**ем своим кричала?

Хотела ударить, вырваться, но он вдруг обхватил твердый узелок пальцами, сжал сильнее, и меня накрыло кипящей волной. Разрушительным цунами, чем-то непередаваемо и жутко мощным. Настолько мощным, что все мое тело содрогнулось, забилось, запульсировало от режущего, невыносимого удовольствия. Низ живота скрутило судорогой, и мышцы влагалища сильно стиснули толкающиеся внутри пальцы Демьяна.

- Вот так… а теперь я уйду. А вы, Михайлина Владимировна, когда будете вести пару, вспоминайте, как я вас этими пальцами довел до оргазма. За кран не благодарите.

Сунул руку в карман и бросил на стол пачку купюр.

- Соседке на ремонт! Сожителю привет!

Он ушел, а я сползла по стенке на пол и заревела. От стыда, от опустошения и от какого-то ужасного, ноющего ощущения внутри. И, нет, это далеко не ненависть.