– Что с руками? – дернула за рукав, увидев, как он постоянно руки в карманах держит. А его от ее прикосновения подшвырнуло. Пусть не трогает. Не смеет к нему прикасаться, иначе он за себя не отвечает.

– Тебе какое дело?

– Покажи.

– К мужу иди, с ним нянькайся.

– Покажи руки, Дём!

– Отвали!

А она все равно в запястье вцепилась и из кармана выдернула, вскрикнула, когда залитые кровью пальцы увидела.

– Что это? Ты что? Откуда это, Дём? С кем подрался?

 Сам с собой. За нее. Из себя пытался всю дурь выбить, и не получилось. Стоит теперь и смотрит, как она пальчиками своими держит его запястье, и какая– то часть него трясется от счастья.

– Не важно.

– Идем, я обработаю хотя бы перекисью.

– Я сказал, отвали!

– Не отвалю! – и нагло в глаза смотрит. – Идем, я сказала. Иначе отца твоего позову или мачеху.

Затащила его на кухню, быстро порылась в аптечке. Тонкая, стройная в этом платье, с локонами блестящих светлых волос, которые колышутся и скользят по голой спине. Воздушная, прозрачная, недосягаемая.

– Так. Вот йод. Перекиси нет. Ваты тоже нет. Она, может, есть где– то в доме, но я не знаю где. Так что залью йодом, ладно?

Он не ответил, отвел взгляд к окну, чтоб не смотреть на ее декольте, где виднелись зажатые корсетом полушария упругой груди. Подумал о том, что если бы увидел ее голой, то обкончался бы раз десять подряд. А Бодя….Бодя сегодня ее трахать будет, лапать эту грудь, всовывать в ее тело свой член. Брачная ночь же… мать его.

Налила йод на бинт, приложила к ранам и изо всех сил дует.

– Щиплет, да? Потерпи. Сейчас пройдет.

Ее пальцы испачкались, несколько капель йода попали на белоснежный подол. Издалека смотрятся, как кровь, и в голове у Демона мелькают картинки, как он Бодю при ней прикончит. И самому адски страшно от этих мыслей.

– Ты теперь вся в этом дерьме.

– Ну и что. Зато твои раны не воспалятся. Кто знает, кого ты там мутузил.

Бинтует ему руки, усиленно, сосредоточенно, прикусив кончик языка. Демьян смотрит на нее сверху вниз и думает, что продался бы дьяволу, если тот существует, лишь бы эта женщина ему принадлежала. Хотя бы один раз.

– Ты что, Дём? Больно, да?

Заметила его взгляд безумный, но руку из своих ладоней не выпустила. Это был какой– то странный момент зависания. Они оба замерли, глядя друг на друга. Словно время остановилось.

– Аааа, вот ты где!

Хрипловатый голос Богдана заставил обоих вздрогнуть.

– И че вы здесь делаете, а?

– Вот! – Михайлина подняла руку Демьяна. – Он уже с кем– то подрался. Сбил костяшки пальцев. Мазала йодом.

– Да с кем он мог подраться, да, трусло? Небось со стенами где– нить на параше?

Демьян инстинктивно сжал руки в кулаки, глядя на поплывший взгляд брата и понимая, что тот под чем– то, и пытаясь изо всех сил сдержаться.

– За трусло можешь без зубов остаться, понял?

– Та ладно. Ты и драться умеешь? А я думал, только у мамы под вшивой юбкой прятаться.

Удар был молниеносным. А ободранные костяшки засочились кровью при встрече с челюстью Богдана. Старший брат отлетел к стене и… она, конечно же, бросилась к нему.

– Прекратите! Немедленно! Ты что, Дём! Совсем с ума сошел! – помогла своему мужу подняться. – Идем, я смою кровь и посмотрю губу.

Повела в уборную, придерживая под руку. Демьян тряхнул рукой и рванул к себе в комнату. Чтобы врубить на всю своих любимых Драконов*1 и начать собирать сумку. На хер отсюда. Поживет у Нирваны какое– то время. Чтоб никого из них не видеть. И чтоб с братом не сцепиться насмерть из– за НЕЕ.

Не сцепился. Она всем преподнесла подарок – удрала со своим любовником. Лучшим другом Богдана. Сукаааа.

Чтоб брат окончательно не снаркоманился, отец его в армию отправил, куда– то там через своих венценосных дружков с одной шайки– лейки. Через пару месяцев у Боди крыша окончательно съехала, и он в наемники подался. В какую– то точку его заслали, и оттуда уже он не вернулся.