- Он глухой после ранения, а она беременная. Беременные немного шизанутые все. Она мясо не ест, - соврал Демьян и пошел к столу, – меня накорми. Я ем.

- Угу… я пойду принесу пиво.

Ушла в дом и не возвращается. Пошел за ней. Отыскал где-то в коридоре, у окна. Стоит ревет. В сотовый тыкает пальцами тонкими. Когда Демьян подошел, вздрогнула, зажала телефон за спиной.

- Я… сейчас приду.

Внутри все скрутило узлом от вида ее слез, и захотелось двинуто Боде по морде за то, что не приехал.

- Та ладно. У него сборы. Приедет скоро. Бывает, их задерживают. Идем, я тебе кое-что покажу.

Никогда никого сюда не приводил. Это было его место еще с детства. На крыше у самого края. Когда жизнь казалась не просто дерьмом, а дерьмом в десятой степени, он уходил сюда и лежал, глядя в небо. Как будто всего мира больше не существовало.

- Там темно, - боязливо сказала она и посмотрела на мальчишку, – и пауки.

- Не волнуйся, они сами тебя боятся.

- Ты первый.

На сколько лет она его старше? На шесть? Но сейчас он чувствовал себя крутым и огромным, а ее маленькой и хрупкой.

- Давай руку, Мишка.

Брови девчонки удивленно поднялись вверх.

- Что? Не нравится?

- Меня отец так называл.

Подал ей руку и помог влезть на чердак. Его царство. Старые гитары, ноты, какие-то рисунки, стихи и много альбомов, которые мачеха хотела вышвырнуть, едва переступила порог дома, но Демьян выхватил из ее рук мусорный мешок и пригрозил, что, если она еще раз тронет фотографии, в мусорке окажутся все ее вещи. Для наглядности отправил туда несколько ее бл*дских платьев. На этом попытки навести порядок на чердаке закончились.

Михайлина наклонилась к гитаре и тронула ее пальцем.

- Играешь?

- Уже нет.

- Почему?

И глаза огромные в полумраке блестят. Как же одуренно от нее пахнет. Так пахнет, что ему невыносимо хочется принюхаться, зарыться лицом в ее волосы, в ее шею.

- Вдохновения нет.

Наклонилась и подняла его рисунок, потом смутилась.

- Это…это я?

- Похожа?

На альбомном листе простым карандашом набросок девушки с собакой. Она сидит на корточках и гладит пса.

- Да… я тогда в первый раз к вам пришла.

И все. И пиздец в его жизни тут же начался. Пришла, чтоб разодрать ему сердце напополам. Пришла, чтоб брата ненавидел, себя, ее и всех вокруг.

- Челси… как жалко.

Гладит пальцем рисунок, собачью морду. Вот-вот заплачет. Он руки в кулаки сдавил и молчит. Сука-мачеха. Никогда не простит ей этого. Специально ворота открыла и дала Челси сбежать со двора. А потом…потом только тело, сбитое машиной, нашли.

- Можно я себе возьму?

Кивнул, а сам взгляд отвести не может с овала ее лица, с изгиба шеи, с длинных ног. А она вдруг альбом с фотографиями схватила и открыла первую страницу.

- Ой, а это ты? Совсем мааленький? А это кто? Красивая такая… Это мама ваша?

Отобрал альбом и зашвырнул на старый стол.

- Я тебя не в моих архивах копаться притащил. Идем.

Схватил за руку и насильно вытянул на крышу.

- Ооох ты ж! – вскрикнула, когда увидела усыпанное звездами небо. – Как здесь красиво.

Он опустился на колени, а потом улегся на спину и закинул руки за голову.

- Когда вот так лежишь, кажется, что летаешь и вокруг ничего нет.

- Да?

Посмотрел на нее и судорожно сглотнул слюну. Снизу снова были видны ее ноги, попка и даже голая спина. А она вдруг опустилась рядом и тоже улеглась на спину.

- Точно. Словно летаешь. Дём…, - вздрогнул… а вот так его мама называла. Она нарочно, да? Словно знает, куда влезть и за какое болезненное место тронуть, - а где ваша мама?

- Называй меня Демон, поняла?

- Нет, - отрицательно покачала головой, - это другие думают, что ты демон. А ты нет. Ты Дёёёёма. Просто никто не знает, какой ты.