Алла Дмитриевна. Ну, не все такие.

Люба. Родители… Я вообще считаю, как только тебе стукнуло сорок лет – отправлять в деревню или в промышленную зону. А то молодых рассуют в тайгу или в общаги, а сами… Вон, на пляже, посмотреть не на кого. Как на мясокомбинате.

Алла Дмитриевна. Но после сорока лет, Люба, уверяю вас, начинать работать очень сложно.

Люба. А что еще делать после сорока? Только работать, больше ничего не остается.

Алла Дмитриевна. Вы где-нибудь учитесь, Люба?

Люба. Приходится.

Алла Дмитриевна. Где?

Люба. Ой, лучше не напоминайте! Я будущий педагог.

Алла Дмитриевна(поражена). Вы?!

Люба. Ну вот, кому не скажешь – все удивляются.

Алла Дмитриевна. А какая специальность?

Люба. Да биолог я. По всяким букашкам. Знаете, хотела идти в официантки, так туда разве попадешь в хорошее место? А еще была мечта в школе – в стюардессы. Или в фотомодели. Но я фигуру держать не хочу. Если еще фигуру держать – совсем можно не жить.

Алла Дмитриевна. Вы что, на пляже познакомились?

Люба(вполголоса, восхищенно). Он такой наглый! Они же обычно ухаживать начинают – со скуки можно сдохнуть, а Стас мне сразу говорит… (Шепчет Алле Дмитриевне на ухо, та поражена, оглядывается на Стаса.) Только – между нами!.. А в общем – мне все равно. Чихать.

Садится, высокомерно глядя в окно.

За это время стол в комнате уже накрыт. И бутылка сухого вина стоит, и фрукты в тарелках. А Оля сбегала за хозяйкой.

Оля(входят). А мы, Галина Яковлевна, решили сделать общий стол. Помните, как раньше? Тот – кружку, тот – муки стакан, та – рыбы кусок. И все сыты, и все добрые, и еще и споют. Споем, хозяйка?

Хозяйка. Вы мне только что-нибудь не сожгите…

Оля. Ну разве так можно, Галина Яковлевна? Вы ведь жизни не видите из-за своих страхов. А надо жить каждый день – как в последний раз! Правда, Алла Дмитриевна?

Алла Дмитриевна. Правда! Правда, Оля! Как в последний раз! Галина Яковлевна, тащите-ка свой патефон и пластинки.

Хозяйка. Ох, девки…

Уходит.

Богомолова. Вот за что ее люблю – что она заводная! И где только глаза у мужиков? Стасик, ну-ка давай, поухаживай! Ну? Как вы там в Москве делаете? (Проходит, крутит задом.) Ах, я по-рюсски ни бэ, ни мэ, не понимэ!

Алла Дмитриевна. Сели! Все сели! (Рассаживаются.) Люба?

Люба. Да не хочу я!

Алла Дмитриевна. А ведь действительно, дорогие мои, – ведь никто нас не развеселит, никто не сделает счастливыми! Никто! Мы сами должны создавать вокруг себя биополя счастья, удовольствия, благополучия! Ну ее к черту, эту тоску! К дьяволу в ад! Мы знакомы так недавно и скоро расстанемся, но мне хочется верить, что каждый из нас уже прилепился душой к соседу и мы еще встретимся! Давайте выпьем за это!

Чокаются.

Оля. Алла Дмитриевна! Миленькая! Я вас никогда не забуду!

Выпивают. Входит хозяйка с патефоном.

Хозяйка. Вот… Лет двадцать, наверно, не играл.

Алла Дмитриевна(вскакивает). Ой, девочки! Сейчас в этой куче… (Перебирает пластинки.) Я сейчас в этой куче найду кусочек своего детства… ага… ага!

Накручивает ручку патефона, ставит пластинку, сияющими глазами смотрит на всех. Сейчас она действительно как будто вышла из пены морской.

Шипя, игла извлекает из пластинки «Красную розочку».

Алла Дмитриевна(Стасу). А ну-ка, кавалер, пригласите даму!

Стас. Вас?

Алла Дмитриевна. Меня.

Стас(пауза). «Мадам, уже падают листья.»

Пауза.

Алла Дмитриевна, скривив губы, едва сдерживая слезы, медленно выходит.

Алла маленькая. Мама! Мамочка! (Бежит следом, Стасу.) Ты, козел вонючий!

Выбегает.

Богомолова(снимает пластинку, совершенно поражена). Ну и дела. (Оле.)

Чего это она?

Оля. Да так. Схлопотала по морде. Ты что, не знаешь? Сейчас так принято. Еду я однажды в автобусе, а к одной молоденькой девочке один козел вонючий прислоняется. Я ему говорю: «Ты что это, козел, девочку лапаешь? Она же вас всех ненавидеть будет после этого.» А он – бац мне по морде. Целую неделю вот такой фингал носила вместо украшения.