Входит Лидия Андреевна. Учителя зовут ее Лидочкой. Так же и школьники. За глаза, разумеется. Лидочка – очень милая женщина, очень цветущая, но одновременно и строгая, стесняющаяся в себе чрезмерного женского начала. Впрочем, строгость не всегда ей удается.

Ломако вскакивает.

Лидочка кладет черную кожаную сумку на стол. В сумке она носит тетрадки, косметику.

Лидочка. Садись.

Ломако садится.

Лидочка. Догадываешься, почему я тебя оставила?

Ломако. Догадываюсь.

Лидочка. И почему же?..

Ломако. Из-за Маяковского.

Лидочка. Все верно. Что скажешь в оправдание?

Ломако. Не знаю…

Лидочка. Не знаешь… Маяковский – выдающийся поэт. Запомни.

Ломако. И из-за этого я должен его любить?

Лидочка. Никто тебя не заставляет любить Маяковского. Но понимать, что он выдающийся поэт, и уважать его стихи ты должен. А скучно тебе или нет – это ты держи при себе. И не говори об этом на уроке. Все понял?

Ломако. Нет.

Лидочка. Что ты не понял?

Ломако. По-моему, это вообще не поэзия.

Лидочка. Я ведь тебе, кажется, объяснила. Или непонятно? Или ты нарочно издеваешься надо мной?

Ломако. Нет.

Лидочка. Что – нет?

Ломако. Я не могу над вами издеваться.

Лидочка. А над Маяковским можешь?

Ломако. Могу.

Лидочка. Ты понимаешь, что ты мизерный… совершенно ничтожный рядом с ним? Как ты можешь о нем судить?

Ломако. Вам кажется, что я ничтожный?..

Лидочка. По сравнению с ним.

Ломако. Значит, для вас основное – знаменит человек или неизвестен?

Лидочка. В данном случае – основное!

Ломако. А если бы на моем месте сидел Маяковский, вы бы к нему по-другому относились?

Лидочка. Ломако, у тебя с головой все в порядке?

Ломако. Не знаю. Нет.

Лидочка. Ты болен?

Ломако. Наверно.

Лидочка. Если болен, вызови врача. Но на моих уроках не смей говорить плохо о поэтах или писателях из учебной программы!

Ломако. Я думал, что…

Лидочка. Не думай! Все решено без тебя! Вот окончишь школу – тогда думай и говори, что угодно!

Ломако. И вам будет все равно?

Лидочка. Абсолютно.

Ломако. Я так и знал.

Пауза.

Лидочка. И еще одно. Больше не смей провожать меня после школы! Мне это неприятно!

Ломако (краснеет). Я вас не провожаю…

Лидочка. Я несколько раз видела тебя у своего дома. Это неприлично! Если ты так уж любишь поэзию, ты должен понимать, что меня это ставит в двусмысленное положение!

Ломако. Я не знал…

Лидочка. Вот знай теперь!

Встает.

Ломако. Мне и смотреть на вас нельзя?

Лидочка. Нельзя! Лучше бы ты перешел в другую школу.

Ломако. А если я стану знаменит, хотя бы как… Евтушенко, можно мне будет на вас смотреть?

Лидочка. Нет!

Ломако. А если как Блок?

Лидочка садится.

Лидочка. Ломако, я тебе запрещаю говорить на эти темы!

Ломако. А если я перейду в другую школу, вы ведь не сможете мне запретить вас провожать.

Лидочка. Смогу, Ломако!

Ломако. Я вас никогда в жизни не забуду.

Лидочка (вне себя). А мне на это – наплевать!

Ломако. «Вы в гневе прекрасней сто крат…»

Подвигает ей листок. Она делает движение, чтобы отбросить его, но читает. Краснеет. Рвет листок на мелкие клочки.

Ломако. Это второй сонет.

Лидочка. Ломако, ты безнравственный и наглый подросток! В твоем возрасте, если кого-то любят, то ее боготворят, боятся взглянуть на нее!

Ломако. Это у каждого по-своему…

Лидочка. Нет! Бывает только так! И у Данте! И у Петрарки! И у Блока!

Ломако. А у Есенина…

Лидочка. И у Есенина! И у всех, кроме тебя!

Ломако. А у меня – так. Потому что у меня нет шансов.

Лидочка. На что это у тебя нет шансов?!

Ломако. На вас.

Лидочка. Ты… ты… замухрышка!

Ломако. Я знаю. Я к себе отношусь еще хуже, чем вы. Когда я думаю о нас с вами, то представляю себя, конечно. другим… Мне только и остается – представлять.