— Да что ты, побойся духов! Он — убийца, — прошептала вторая.

Слушать это было неприятно. Я сжал челюсти.

Слухи о том, отчего же герцог оказался здесь, разлетались быстро. Местные стали меня избегать. Обходили за несколько метров.

Ну и пускай! Не больно и надо. Вредители.

Зато не боялись залазить ко мне в огород от голода и красть мою еду или творить прочие пакости. Видно, в такие моменты забывали, что перед ними опасный душегуб.

Помимо пакостей, местные отказывали мне в обмене продуктами. Это стало настоящей проблемой в первое время.

Мне никто не присылал продукты, а то, что выдавали, просто невозможно было жрать. Именно жрать! Такую дрянь в рот не возьмешь!

Тогда-то я и понял одну истину: здесь живут общиной. А я в этой общине лишний. Но ничего, даже несмотря на общую неприязнь, я нашел способ выжить и здесь.

В отличие от местных, я не боялся заброшенного леса. И не зря, ведь во время одной из своих вылазок я обнаружил старую кузницу.

Моя стихия была огонь. И хотя среди высшего сословия такие увлечения не поддерживались, дед научил меня обращаться с наковальней. Сам он был в годах, но крепок и хорошо слажен. В отличие от отца, у него было другое прошлое.

Дед состоял на службе короля. Именно благодаря этому у нас был столь высокий титул, а также он передал мне свое отношение к простым людям.

Именно дед, научил меня охоте и кузнечному делу. И благодаря ему я не был такой белоручкой, как остальные в этой деревне.

Стихия требует выхода. Огонь часто накладывает свои отпечатки на характер носителя. Мы вспыльчивы и несдержанны. Но если направить стихию в нужное русло, то она не сможет наложить отпечаток на твой характер. Дед всегда был спокоен, в отличие от строго отца. Ведь мы с дедушкой знали секрет спокойствия, а именно — огонь кузницы.

Я перетащил все сам. И своими руками соорудил кузницу у себя на заднем дворе. Да, магии у меня не осталось, но руки еще помнили, что нужно делать.

Кузница на заднем дворе тут же вызвала еще большую ненависть со стороны ссыльных. А я, наконец, смог найти место, где отводил душу.

Только в моменты работы в кузнице я чувствовал себя счастливым и забывал все, что привело меня сюда.

В голове всплывали образы. Вот я, маленький, сбрасываю с себя дорогую и неудобную одежду и сбегаю в деревню. Конечно же, в тайне от отца, который заставлял меня изучать различные науки. Он разительно отличался от деда. На людях был спокойным, а весь свой гнев срывал на нас с матерью. Заставлял меня заниматься танцами, музыкой и поэзией, чтобы вырастить копию себя.

Но уже было поздно. Ведь я познал другую жизнь. Вольную. В деревне.
При любом удобном случае я сбегал в деревню и играл там с другими мальчишками. Это и была моя свобода.

Кузница, деревенские дети, грязь и дед, который скрывал все мои вылазки, оправдывая все это перед отцом охотой и отстаивая, что у мальчика должны быть и мужские увлечения.

Несмотря на вспыльчивый характер, отец с дедом спорить не смел. Но как только его не стало, отец взял меня, мать и мою младшую сестру под полный контроль.

Так свобода закончилась. Зато усилились конфликты между мной и отцом. Я уже вырос к тому моменту и не желал принимать тиранию. И если бы она была направлена только на меня — полбеды. Но отец проявлял ее и по отношению к матери, и по отношению к сестре.

Я вырос куда крупнее отца. Это стало моим преимуществом. По крайней мере я мог защитить родных мне людей от рукоприкладства. Хотя, это мне не помогло…

Когда меня сослали, я смог применить все те умения, которые получил в деревне и от деда. Это помогло мне выжить здесь. Ведь жители — это изгнанные аристократы, которые не отличались ничем от моего отца. Даже в ссылке — наглые, надменные, завистливые и большие сплетники.