- Почему именно я? За что в конце-то концов? Живу тихо, никого не трогаю. С женщинами с некоторых пор ни-ни. Кому я мог так насолить?

Приходящая помощница по дому с порога возмутилась:

- А что, собственно, произошло? Почему здесь так натопано?

Я взорвался:

- Вам-то что? Ваше дело наводить порядок, а не выяснять, кто у меня был и что делал!

Мария Ивановна (или как я называл ее то Марьвановна, то вообще Марьванна) ошарашенно посмотрела на меня. Такой тон я никогда раньше не позволял себе по отношению к ней. Это была очень милая женщина. Добрая и добросовестная. Мне стало стыдно. И я, извинившись за грубость, рассказал ей о происшествии.

Сердобольная женщина всплеснула руками. На ее глазах выступили слезы:

- Бедный ребенок! Да как же так можно, вот же стерва! Судить ее надо за это.

Я никогда не слышал, чтобы эта милая женщина так возмущалась. Хотя самому тоже хотелось крепко выругаться в адрес безжалостной кукушки.

Наше возмущение прервал звонок:

- Лютаев Антон Борисович?

- Я.

 - Вас беспокоят из полиции. Не могли бы вы приехать для уточнения некоторых формальностей по вопросу о подкидыше?

Я посмотрел на часы.

- Но я не могу. Мне пора отправляться на работу.

- Хорошо. Значит, вызовем по повестке.

Вот только этого мне и не хватало. Офис взорвется от такой новости. Нет уж. Я решительно перезвонил в участок и выразил согласие немедленно явиться.

5. Глава 5

Ждать пришлось долго. Меня словно специально выдерживали, доводя до белого каления. Наконец вызвали в кабинет следователя. Он с первой минуты выразил свое недоверие к моей личности.

- Назовите свое имя и фамилию.

- У вас же все сведения обо мне уже есть.

- Отвечайте, когда спрашивают. Вы не в ночном клубе.

Пришлось повторно выложить все сведения о себе: не был, не привлекался и так далее.

- Ваши предположения – кто мог подбросить ребенка?

- Да откуда же мне знать? Я уже рассказывал.

- Потрудитесь пересказать еще раз.

Пришлось подробно описать предрассветную историю и дальнейшие события.

- И что совсем не знаете, кто бы мог оставить девочку под дверью?

- Абсолютно.

- Не прикрываете ли кого-нибудь из своих пассий?

- У меня нет и не было никаких, как вы говорите, пассий. Живу один. Никого не трогаю. Вы лучше скажите, что с девочкой?

- Откуда знаете, что это девочка?

- Так ведь при мне медработник Дома малютки ее осмотрела.

Я устал. Голова еще гудела. Но тут я вспомнил крохотное личико подброшенной девочки, и что-то опять дрогнуло во мне.

- А что с ребенком? – зачем спросил, сам не понимал.

- Волнуетесь? Значит все-таки знаете мать малышки?

- Да не знаю я никого. Говорю же, под утро услышал странные звуки. Выглянул – а там сверток. Поднял. Жалко стало. Сразу же позвонил в полицию. Все.

- Ладно, ладно, не горячитесь. Я должен задать эти вопросы по долгу, так сказать, службы. Не беспокойтесь, с девочкой все хорошо. Она под присмотром. Ее определили в Дом малютки.

Нам ведь надо выяснить, кто ее мать. Вот и допрашиваю Вас. А так Вы все правильно сделали.

Следователь тяжело вздохнул. Я даже пожалел его – это же, наверняка, глухарь. Поди сыщи эту тварь! Небось уже укатила из города.

Он извинился передо мной, поблагодарил за правильные действия:

- Может быть, Вы нам еще понадобитесь. Поэтому никуда не уезжайте. Подпишитесь, что ознакомлены.

Я быстро подмахнул подсунутую мне бумажку. И с облегчением распрощался с ним.

Никогда не понимал, по какой такой странной схеме слухи распространяются молниеносно.

Когда я появился в офисе, обратил внимание, что сотрудники с сочувствием посматривают на меня. Постарался сделать вид, что не замечаю их взгляды. На ходу бросил: