- Я мразь. Я недостойна даже думать о моей кровиночке. Мне нет прощения. И нет места на этой земле…

Мозг лихорадочно ухватился за последнюю мысль.

- Да. Я не смогу жить без Аннушки. Такая мать не нужна ей… о ней позаботятся другие…

Не помня себя, она оказалась на улице. Шел моросящий дождь вперемешку со снегом. Густой туман плотной пеленой опустился на землю. Не чувствуя холода, не осознавая, куда направляется и что собирается делать, она бежала по улице.

Свет фар ослепил ее.

Мгновение – и она уже лежала на мокром асфальте.

Без чувств. Не ощущая ни физической боли, ни душевных терзаний…  

4. Глава 4

Антон

Услышав непонятные звуки, зарождающиеся где-то совсем рядом, я пытался приподнять голову с подушки. Получалось никак. Вчерашний мальчишник гулким набатом отзывался в висках.

- Пора завязывать с подобными развлечениями. Уже не мальчик, - думал я, пытаясь сообразить, что это за странный звук раздается в районе входной двери. Вставать не хотелось и не моглось. Чугунная башка отказывалась соображать. Невероятным усилием воли я заставил себя подняться и направился в сторону непонятных звуков.

Только подойдя к двери, я понял, что где-то совсем рядом плачет ребенок.

- Откуда бы ему здесь взяться? Что за чушь!

То, что предстало перед моими глазами, моментально отрезвило меня. На пороге лежало нечто, замотанное в одеяло, и жалобно плакало.

Когда шок от увиденного прошел, я осторожно поднял этот надрывающийся плачем сверток. Одеяло, в которое был завернут ребенок, было ужасно холодным, поэтому я, не задумываясь над последствиями, быстро занес находку в дом. Растерянно огляделся вокруг, не понимая, что мне делать с этим неожиданным подарком. Лихорадочно думал еще и о другом:

- Кто мог так зло подшутить надо мной? Собственно говоря, последний год за мной не числилось ни одной лирической истории, результатом которой мог случиться этот странный намек на непорядочность в моих отношениях с противоположным полом.

Но продолжить анализ своей личной жизни мне не удалось. Ребенок никак не унимался. Он плакал все надрывнее. Надо было что-то делать. Но что? Что я мог предпринять, чтобы помочь этому крохотному созданию?

Сморщенное личико младенца медленно розовело. Однако, по мере того, как ребенок согревался, крик становился настойчивее.

Все еще держа подкидыша в руках, я пребывал в заторможенном состоянии. Наконец, опомнившись, набрал номер полиции. И тут же пожалел об этом. На меня обрушился град вопросов, которые вместо помощи, привели меня в еще большую растерянность.

- Да откуда же мне знать, кто его подбросил. Вот орет у меня на руках. Наверное, кушать хочет. Да не тараторьте вы! Лучше скажите, что мне с этим делать?

- Пусть побудет у вас до утра, часика полтора-два, - слышу из трубки и ужасаюсь.

- До утра? Да вы с ума что ли там все посходили. Уже давно утро!

-Я имею ввиду конец смены.

- Ну, конечно, вам бы смену спокойно сдать! – взорвался я. – А ничего что оно орет. Немедленно приезжайте и забирайте подкидыша. Иначе я сейчас положу его туда, откуда взял…

Я грохнул трубку. И в это же мгновение понял, что сморозил еще одну глупость – даже адрес свой не назвал!

Ребенок вдруг затих. Первая мысль – а вдруг он умер?! Вот только этого мне и не хватало! С ужасом откидываю с его лица край одеяла и трогаю щечки малыша. Теплые. И глазенки на меня таращит. Ну, может, не на меня, а просто в никуда. Но главное – живой.

Осторожно кладу подкидыша на диван в гостиной. Опять набираю номер дежурного:

- Немедленно заберите у меня ребенка! Иначе я…

- Назовите адрес, - слышу в ответ и, облегченно вздохнув, называю свои координаты.