Двадцать часов назад мы лежали с Эем на кровати после бурного окончания его рассказа. Он опирался о локоть, водил пальцами по моему животу и груди и улыбался, глядя, как мое тело мурашками откликается на его прикосновения.

— Знаешь, Эм, ты жутко не понравилась мне вначале. Ты показалась мне холодной и скользкой, как только что пойманная вобла.

У меня вырвался смешок. Уголок губ Эя пополз вверх.

— И я тоже тебе сначала не понравился, знаю. Но теперь — нравлюсь, — он театрально приподнял подбородок. — Потому что не могу не нравиться. Я же идеальный мужчина, правда, Эм? — Тон его голоса был ироничным, даже чуть издевательским, но, думаю, Эй на самом деле так считал.

Эй прав. Он нравится мне. Это пугает, делает уязвимой.

Влюбляться надо в правильных людей. В тех, с кем спокойно, кто не подведет. А Эй то вор, то полицейский, то шантажист, то Робин Гуд.

Он ненадежный, он слишком упрямо идет к своей цели — для таких все средства хороши. Я это знаю, знаю, знаю! Но вот его ладонь гладит мое плечо — и я улыбаюсь, жмурюсь от удовольствия, жмусь к его бедру. Я почти мурлыкаю. Меня будоражит то, что я чувствую. Так незнакомо... Тянусь к его губам. И получаю в ответ такой медленный и такой настойчивый поцелуй, что внутри все скручивается в жгут. Не успеваю пережить это чувство, как Эй мягко перекатывает меня на спину и оказывается сверху. Я хочу его до дрожи, до исступления. Хочу так сильно, что это затмевает все остальные чувства, страхи, сомнения.

Намного позже, уже в машине, по дороге домой, Эй рассказал, как закручивается его история сейчас. Он держится поближе к брюнетке из бара — к Ренате, — чтобы узнать их со Стропиловым планы.

— Не сказать, что я достиг огромных успехов, Эм. Не больно-то они верят в возобновление дружеских отношений. Я даже не осуществил мечту моей юности: не получил от Ренаты того, чего так жаждал. Из-за тебя, кстати, — Эй скосил на меня взгляд. — Я договорился с ней о свидании. И она пришла. Прелюдия в баре была разыграна как по нотам, я уже готовился отвести Ренату в укромный уголок — и, Эм, она пошла бы. Но тут в самый неподходящий момент я замечаю, что какая-то девица за столиком пялится на меня. Я столько лет выслеживал людей, что легко чувствую, когда пасут меня. Впрочем, как и ты. Так что я ринулся за тобой, чтобы понять, какого черта тебе от меня нужно. Ну а дальше ты и сама все знаешь. Выяснилось, что от меня ты ничего не хотела, зато я придумал, как здорово ты могла бы помочь мне в миссии Робин Гуда.

Я вскинула на него взгляд. Робин Гуд, верно.

— Я знал, что у Стропилова не было открытия выставки в тот день, когда подослал тебя, — продолжил исповедоваться Эй. — Хотел поймать его «на живца». Если бы он тебя сфотографировал, я добыл бы доказательства. Еще одна папка в деле о «тайных фото». Но он и в самом деле удалил снимки — как показало общение с его матерью. Возможно, заподозрил неладное. Кстати, приема в доме старушки тоже не было, просто хотелось посмотреть на тебя в вечернем платье. И сестры у меня нет. Прости уж.

Я легко могла простить ему то, что у него не было сестры. Но вот все остальное!.. Мне понадобилось время, чтобы переварить эту информацию.

Все, что Эй рассказывал, легко складывалось в общую картину, сплавлялось с моими выводами и ощущениями. Он обманывал меня. Это отвратительно. Подло! Но он признался.

Эй умеет быть первоклассным мерзавцем. Но, возможно, он и в самом деле не мошенник. Мне чертовски хотелось в это верить.

Я набрала в легкие побольше воздуха и все-таки произнесла:

— П-помочь тебе?

— Со Стропиловым? — Эй мельком глянул на меня и перевел взгляд на дорогу. — Нет. Сам справлюсь.