– Муся, папка приехал?

– Нет, сынок, – ответила Ирина, обнимая и целуя сына.

Тогда второкурсники оставались на казарменном положении, проживая в экипаже, и Игорь не был исключением. Домой он появлялся редко, получая два раза в неделю увольнительную, а, иногда, ему давали сквозное увольнение с субботы по воскресенье и, он приезжал домой в субботу после обеда, уезжая в экипаж к 22.00 вечера в воскресенье. Теперь у него была уважительная причина, и он отпросился у старшины группы до утра – не каждый же день отец приходит из рейса?

– Мам, я возьму машину и съезжу папку встречу, ага? – громко спросил Игорь, надевая гражданскую одежду в своей комнате.

Ирина зашла в комнату сына и, поглаживая на голове его густой ёршик, стала отговаривать, с привычной материнской предосторожностью:

– Сынок, я думаю, папка скоро сам будет дома, – она села в кресло и, любуясь повзрослевшим сыном, продолжила свою мысль: – Да и скользко на улице сейчас. Сначала я буду переживать за тебя, а потом за вас обоих. В конце концов, вы сможете просто разминуться. Ты, сына, лучше переоденься и айда на кухню да поможешь мне, ладно?

Делая обиженную рожицу, Игорь не стал перечить матери, а переоделся в чёрные джинсы фирмы «Тор mеn», тёмно-синюю вельветовую рубашку на выпуск и послушно пошёл на кухню помогать матери. Доверив сыну нарезку маринованных огурцов и открыть банку зелёного горошка, Ирина стала умело раздевать от скорлупы варёные вкрутую яички. Мелко нарезая белок ровными кубиками, она то и дело, переводила взгляд на сына, беседуя с ним о делах в мореходке, потом снова отвлекалась на приготовление блюд. Отвлекаясь, она кинулась к холодильнику за колбасой и, возвращаясь на кухню, кинула отвлекающий взгляд в сторону стоявшего на серванте портрета. В деревянной рамке с золотистой каймой находился портрет Николая. Ему было девятнадцать, когда его зафиксировали в чёрной морпеховской ПШ со сдвинутым набекрень чёрным беретом, выставив на показ густой красивый чуб. «Одень Игоря в форму морского пехотинца и будет вылитый Николай» – подумала Ирина, возвращаясь на кухню.

– Совсем взрослым ты стал, сынок, – грустно вслух сделала заключение Ирина, ещё не понимая, что она этим хотела подчеркнуть. – Взрослея, ты всё больше становишься похожим на отца. – И, вдруг, улыбнулась, и, как-то резко, поменяв тему, спросила: – Наверное, у тебя уже и девушка есть? Скоро мне невестку приведёшь, а?

– Не, муся, не скоро, – попытался отделаться Игорь от долгих объяснений кратким мужским ответом.

– Чего ж так? – удивилась мать. – Привели бы нам с отцом внуков и нам веселее было бы. А то глядишь, упорхнёшь через пару лет, в свои моря и останусь я сама: ни отца, ни тебя. – Она всплакнула и, вытерев рукавом халата покатившуюся слезинку, продолжила. – Хотели мы завести тебе братика или сестричку, да всё, как-то, времени подходящего не было. Всё хотели тебя вырастить по-людски, всё для тебя старались…

– Муся, ну что ты так печалишься, – стал успокаивать Игорь мать. – Скоро я пойду работать, начну деньги заколачивать, а папка пусть якорь бросает, устроится, где-то на берегу с окладом в двести баксов да твоя зарплата и хватит вам, правда? А то, сколько же можно ему морячить?

– Вот именно, сынок. Приедет отец, так ты ему всё это и скажи, – высказала своё мнение Залесская, украшая, выложенный в хрустальную вазу, салат «оливье».

Закончив приготовление салата, она решила сделать последний штрих, положив на вершину пирамидки маленький тоненький стебелёк, невесть откуда появившегося укропа, оказавшегося в цветочном горшке комнатной герани. Последнее блюдо было готово, и Ирина спрятала вазу в холодильник.