– А ну заткнись! – тихо, но грозно прозвучало за моей спиной.

«Мерзавец» мгновенно заткнулся, будто выключили и воздух из него выпустили. Он весь сжался и даже как-то уменьшился в размерах, привалившись грудью к краю стола.

А вот и долгожданный «второй» появился. Добро пожаловать. Здра-авствуйте!

Меня чуть не передернуло от отвращения. Вот это образина! Из-под шапки седых, курчавых, как у старого негра, волос в меня вперились маленькие, близко посаженные глазки.

– Заткнись и убери эту дрянь со стола, – скомандовал он.

Вовремя он появился – стоило лишь «мерзавцу» заикнуться о каких-то каплях. Должно быть, за дверью стоял и подслушивал.

Тот, что сидел за столом, послушно взял со стола гаротту, но, зацепив ею какую-то посуду, со стуком опрокинул ее. Старик взглянул на него злыми глазами, а я решила поподробнее рассмотреть его.

А посмотреть было на что. Старый, но слово «дряхлый» к нему было абсолютно неприменимо, столько энергии чувствовалось в его худом, прямом, без признаков старческой сутулости теле. Если б не морщины и седые волосы, он казался бы не старше «мерзавца». Лицо же его было ужасно! Нерадостные прожитые годы отразились на нем в полной мере. Кожа на лбу была изрезана глубокими морщинами, между которыми бесформенными кустами торчали клочки седых бровей. От скул к подбородку по щекам пролегали вертикальные складки. Нос, в незапамятные времена свернутый набок безжалостным ударом, казалось, имел только одну ноздрю. Четко очерченные кривые губы сжаты в тонкую, неровную линию. Дополняли эту вурдалачью внешность усы. Длинные и седые, они начинались у уголков рта и свисали, как у монгола, вертикально вниз до самого подбородка. Довершали портрет спортивные штаны, темная фланелевая рубаха (это в такую-то теплынь!) и босые ноги.

Проследив за исполнением своего распоряжения, старик взглянул на меня.

– Ты кто такая? – Пили они наверняка вместе, хотя дед казался совершенно трезвым. – Ты откуда взялась, фря?

Фря, насколько мне известно, женский род. От мужского – фраер. Малоизвестное широкой публике, это слово в основном употребляется лицами, разбирающимися в блатном жаргоне прошлых времен.

– Ну?! – подогнал он меня чересчур грозно.

Во мне всколыхнулась волна холодного бешенства. Взяв со стола стакан, я сполоснула его водкой, выплеснув ее прямо на босые ноги старика, налила себе пальца на два и выпила одним глотком, не почувствовав вкуса. Окурок все еще дымился у меня в руке, и я бросила его в тарелку с остатками картошки. Только после этого одарила Семиродова – а я была уверена, что это он – ответом. Поднимаясь с места, я повернулась к нему лицом:

– С улицы. Я всего лишь случайная прохожая. Забрела к вам попросить помощи и чуть не угодила в проволочный переплет.

– Это не Катька, Кирилл Федорович! – ясно и быстро проговорил «мерзавец». – Ошиблись мы.

– Мы? – прозвучало удивленно.

Мягко шлепая босыми ногами, старик медленно прошел к покинутому мной стулу и со вздохом уселся на него.

– Я… – растерянно поправился «мерзавец», но он уже перестал существовать для Кирилла Федоровича.

– О чем базаришь, если ты без спросу в чужой дом влезла?

– Влезают воры, – ответила я со всей вежливостью, на которую только была способна. – А я вошла.

– Не воры, а крадуны, – невозмутимо поправил он. – Воры по домам не шарят.

Не хватало мне с ним еще спорить на тему блатной иерархии!

– Если не дозвалась хозяев, то надо было повернуться и уходить. Разве не так?

– Так. Но и войдя без разрешения, я не заслужила петли на шею.

– Все виноваты, – рассудил он примирительно. – Сунулась ты куда не надо, не зная дел, вот и пострадала. Давай мы извинимся за неприятность, и иди своей дорогой.