На плечи привычно легла накидка из тонкого шелка. При сильном ветре она начнёт трепетать, и ни одна стрела не сможет меня ранить, запутавшись в складках ткани. Голову кутает платок, он же спускается на шею и горло, плотно закрывая собою лицо. Пыль все равно найдет щель и осядет, но все же меньше. Ноги перематываю полосками хлопкового полотна, следом надеваю удобные мягкие ботинки из шкуры некрупной лани. Перевязь, нож, несколько амулетов. Жаль, конечно, что я не маг. Но магов рождается не так много, приходится идти на уловки и использовать уже готовые артефакты. Но сегодня я поднимусь налегке, незачем показывать себя врагу заранее, каким бы он ни был. Мой нож со мной, а остальное - пыль на пути. Все равно меня никто не заметит.

Мягко хрустит песок под тонкой подошвой. Продолжить путь по дороге, струящейся по самому дну расщелины между высоких холмов вдоль берега неглубокой хрустальной речки, где уже начала пробиваться трава после зимнего суховея, заманчиво и невозможно. Мой путь лежит по козьей тропке, вьющейся по краю горы. Там, в мрачной холодной тени, я, точно, буду невидим. Руки уверенно цепляются за темные камни, вдалеке забрезжил яркий рассвет, околдовывая низину волшебством розоватой дымки. Вот уже близятся валуны, разграничившие наши страны, наши миры. Народ эмира жесток, страшна участь попавшего в плен загрубевших от соли рук его воинов. Где-то там вдалеке, отсюда не видно, омывает его землю фиолетовое глубокое море, прорезают синь облаков белые, как чистая соль, паруса. Ни проникнуть туда, ни добраться, да оно и не нужно. А вот шагнуть за границу сегодня я, пожалуй, готов. Надо узнать, насколько далеко от нее держат стада эмира его пастухи. И зачем они так жестоко вырезают наших людей. Шаг, другой, прислушался к чужому движению. Нет, то всего лишь одичалая серна ухватила клочок прошлогодней травы. Двигаюсь дальше, пристально глядя по сторонам и замечая малейшие странности. Траву тут, точно, давно никто не пытался скосить или отдать под выпас. Хорошо бы мне захватить в плен кого-то из пастухов этой страны, выведать у них тайны, узнать, что происходит на самом деле по эту сторону границы.

Неслышно ступают подошвы из мягкой кожи, ни один камень не скатится в дол, нетронутыми останутся хрусткие ветки редких пожухлых кустов. Впереди стоит он, моя вероятная добыча, сильный воин эмира. Нет здесь сейчас пастухов, придется довольствоваться тем, кого принесло по воле богов на мой путь.

Высокий, крепкий, светлокожий. Русые волосы собраны в недлинный хвост. Как все же эти люди походят на нас. Только если мы смуглые, ловкие, жилистые, черные глазами и цветом волос, то эти - как черный кофе, в который по незнанию плеснули козьего молока. Объем напитка увеличился, но вкус растерялся. Народ эмира шире и выше, белее кожей, но нет в них той остроты чувств, что так свойственна моему народу, нет ловкости, нет горделивой стати.

Как снежный барс я подкрался со спины и совершил молниеносный прыжок ему на загривок, успел приложить острие ножа к жилке, что так близко бьется под кожей и был сброшен на землю. Хороший воин, ловкий и все равно мой. Уволоку, выспрошу все ответы. Под натиском моего клинка никто не сможет молчать, даже если захочет. Я должен узнать правду, в этом году скот будут пасти на всех наших законных землях, и ни один крестьянин не будет более голодать. Воин выхватил нож, наподобие моего собственного, только короче.

Его неловкий выпад, мой бросок в сторону, мах ноги, рука противника дрогнула, чуть разжались крупные пальцы на рукояти ножа. Он заревел гортанно, как тур, зовущий противника в бой, и бросился прямиком на меня. Я увернулся, чуть скользнув ногой вниз, припал на колено. "Тур" развернулся и с силой попытался въехать ногой мне в плечо. Все завертелось, ноги, руки, ножи, мы покатились, сминая траву к краю каменистой площадки. Мой нож чертит кровавую полосу у него на спине, не в силах пробить с размаху кожаное полотно доспеха, разрезая тонкие завязки. Его рука с силой надавила мне на горло, из-под спины вниз улетел крупный камень. Лбом саданул ему в щеку, жаль, до виска чуть не смог дотянуться.