По вечерам я была активной, живой и очень голодной.

Ледяной воздух оседал на языке мятой и анисом. И я с трудом отгоняла мысли о том, кожа какого мужчины может быть на вкус именно такая.

К переправе мы добираемся точно по графику и, пока Ксай аккуратно въезжает на темную парковку и глушит мотор, вижу, что он не может сдержать улыбки.

Коснувшись моего голого колена и поглаживая пальцами внутреннюю сторону бедер, тихо спрашивает:

— Помнишь?

В ответ могу только кивнуть. Были бы мы в машине одни, я бы с удовольствием предалась ностальгии. Но не теперь, когда сзади сидит Хантер.

Ксандер ведет пальцами ниже, к кромке коротких джинсовых шорт. И мое тело реагирует на прикосновения жениха раньше, чем я понимаю, что сейчас лучше держать себя в ежовых рукавицах, — я все-таки раздвигаю стиснутые до этого бедра.

— В тот раз ты была в платье, — также тихо говорит Ксай. — В том розовом.

— Ты так точно запомнил мое платье? Надо же!

Впрочем, я тоже очень хорошо помню нашу веселую поездку на пароме. Мы не стали покидать машину, а вокруг почти никого не было. В те дни я сгорала от страсти рядом с ним и отдавалась при каждом удобном случае.

— Ты ведь выбрала то розовое платье, чтобы свести меня с ума, так? Конечно, я запомнил! Его невозможно было не запомнить. Дэвид, ты бы ее видел… Она напоминала розовую сахарную вату в этом платье, сдержаться было невозможно.

Чувствую, что краснею, а еще, что с заднего сидения не слышно музыки. Бросаю беглый взгляд в зеркало заднего вида — Хантер задумчиво смотрит куда-то вдаль. Как будто тоже погружен в воспоминания, вот только его желваки при этом крепко стиснуты.

Не нравятся разговоры о бабских тряпках? Наверняка.

— Я выбрала то платье, чтобы произвести впечатление на твоих родителей, Ксай, — отвечаю со мстительной улыбкой, рассчитанной на Хантера. — Я и представить не могла, что та юбка настолько сведет тебя с ума.

— И поэтому ты решила выглядеть такой нежной, воздушной и невинной, что у меня аж руки чесались сорвать ту ленту из твоих волос.

— Что ты и сделал, негодник! Я потом так и не смогла вплести ее обратно в свою косу.

Да, под тон платью я даже вплела в волосы такую же розовую ленту, нанесла скромный розовый блеск на губы. Я выглядела выпускницей школы для благородных девиц, которой никогда не была.

А еще я и предположить не могла, что мой преувеличенно невинный вид настолько заведет Ксандера.

— За ленту прости, — рассмеялся Ксандер. — Чудо, что я ее вообще не разорвал, учитывая, что ты вытворяла на заднем сидении.

Всю дорогу до дома его родителей я приводила в порядок прическу и макияж, но оно того стоило. При взгляде на меня никто не догадался бы, что еще час назад я самозабвенно делала глубокий минет своему жениху на заднем сидении после того, как он первый стянул с меня трусики.

Да, даже такому невинному платью нашлось очень порочное применение. В этом вся я.

— Вот за это я тебя и полюбил, Нат… Ты делаешь мужчину счастливым. Мне очень повезло с тобой.

— Я тоже тебя очень люблю.

Нагнулась к нему, чтобы поцеловать, и в тот же миг услышала, как громко хлопнула задняя дверь машины. Леди и джентльмены, Хантер покидает помещение. Надо же, какой нервный.

Все-таки я права, он на дух не переносит ваниль и отношения.

— Черт, кажется, мы перегнули палку, — сказал Ксай.

Я устроилась в кресле удобнее и спросила:

— Зачем ты вообще позвал его, Ксай? Я так хотела бегать с тобой голышом, купаться в море на рассвете…

— Какой рассвет, Нат? — рассмеялся он. — Тебя ведь рано утром даже из пушки не добудишься. Ты бы прокляла меня и разорвала помолвку, если бы я поднял тебя в пять утра встречать рассвет.