— Мне нужна помощь! Помощь!

В ту же секунду задняя дверь внедорожника распахивается. Из неё выходит высокий мужчина. Он хватает меня сзади и пытается затащить в машину.

— Стойте! Подождите! – брыкаюсь и извиваюсь всем телом.

На помощь первому арабу приходит второй. Вдвоём они запихивают меня в салон.

— Спокойно! – гаркает мужчина. - Господин велел не причинять тебе боли, но если ты будешь сопротивляться, мне придётся нарушить приказ Его Высочества.

После этих слов понимаю, что угодила прямиком в лапы к охранникам шейха. Но откуда они так быстро раздобыли машину?

Вот это я облажалась!

Водитель разворачивается и едет в противоположную сторону от той, куда направлялся, когда я его остановила. Стало быть, меня везут обратно в крепость.

Полное фиаско!

С ужасом думаю, насколько сейчас зол аль-Хасан. Иллюзией о том, что с суровыми воинами можно договориться, тешить себя бесполезно. Эти громилы, как роботы. Строго следуют указаниям своего господина. Что бы я ни сказала, они не отпустят меня. От безысходности хочется плакать. Впиваюсь ногтями в ладони. Душу горькие рыдания. Я не доставлю дикарям удовольствие увидеть мои слёзы.

В полной тишине мы прибываем в бастион. Дальше по стандартному маршруту меня отводят в спальню к шейху.

В комнате никого нет. Хорошо это или плохо неясно. Тяжело вздохнув, обвожу ненавистным взглядом свою тюрьму. Топаю в ванную, потому что кожа зудит и чешется от песчаной пыли и пота. Сбрасываю одежду и залезаю под душ. Стою под струями горячей воды, пока она не заканчивается и не начинает идти чуть тёплая. Домываться приходится и вовсе холодной.

Закутавшись в большое махровое полотенце, открываю дверь ванной. Тут же взглядом наталкиваюсь на аль-Хасана. Он сидит на тахте, выжидательно глядя на меня.

Внешне шейх как будто спокоен, но в его глазах клубится ярость. Кипящая смола злости настолько пугает, что моя кровь сворачивается в студёное желе.

Первое желание – превратиться в невидимку, раствориться в воздухе. Или, как минимум, попятиться назад, закрыться в ванной и просидеть там до скончания веков.

Однако в душе быстро поднимается протест. Я - не рабыня! И не буду вести себя по-рабски!

Что мне сделает этот напыщенный лощёный богатей? Ударит? Пусть попробует! Один на один я смогу за себя постоять.

Вскинув подбородок и расправив плечи, шагаю в спальню.

— Это было очень, очень глупо с твоей стороны, Лада, - тихо произносит аль-Хасан. - На что ты рассчитывала? – сканирует моё лицо глазами, в которых радужку почти полностью затопил зрачок.

— На свободу! – отвечаю с вызовом, инстинктивно сжимая руки в кулаки.

— Ммм! – иронично прищуривается шейх, покачивая головой. - Увидела бы ты её в каком-нибудь кочевом племени. Сидела бы на цепи. Настоящей, чугунной, той, которая предназначена для рабов, - он встаёт с тахты, направляется ко мне. - И сутками напролёт тебя бы имели немытые мужики. А когда твоё тело пришло бы в негодность, просто убили бы. Всё. Вот такая свобода, Лада, - специально выделяет тоном моё имя.

Я молчу. Смотрю в пространство, словно не замечая, что аль-Хасан подошёл почти вплотную.

— Или может, я чего-то не понимаю? – шейх хмурит лоб. - И именно в этом ты видишь своё счастье? Быть закопанной в пустыне после продолжительной групповушки? – последнюю фразу он практически интимно шепчет мне на ухо, обдавая кожу горячим дыханием.

— Я тебе не верю! – выкрикиваю, отшатываясь от Карима, как от чумного. - Ни единому твоему слову! Ты просто запугиваешь меня! Думаешь, я наивная дурочка? Да я раскусила твой коварный план!

— Неужели? – он удивлённо вскидывает брови. - И каков же мой коварный план? – голос шейха пропитан сарказмом.