Подарок для Мажора Любовь Белых

1. Глава 1

Маркова Александра

…шесть, семь, восемь, девять, десять — ни шагу назад.

— Прости, моя хорошая, но я тебя потревожу, — взглянула на спящую Вику на своих руках и, изловчившись, высвободила руку, чтобы вдавить кнопку дверного звонка до упора.

Стояла перед дверью мерзавца, ища за ней спасения, и сама не верила, что докатилась до подобного. Отступать было некуда. За спиной ад, который вряд ли сравнится с тем безумием, что ждёт меня рядом с хозяином треклятой квартиры с номером «66».

Мысли путались, но я не намерена была сдаваться. Увидит нас в глазок, испугается, я обрушу всю свою злость и усталость на его двери, перебужу всех его соседей, видящих десятый сон. И плевать мне на всё и всех.

Крошечный комочек завозился в тёплом конверте. Я любила это четырёхмесячное сокровище больше всего на свете, но готова была пожертвовать её спокойствием и комфортом ради спасения. Вика ни в чём не виновата. Она просто родилась не от того человека. Сумела выжить, несмотря ни на что…

— Кому там руки оторвать?! — расслышала злобный бас за запертой дверью.

На миг страх сковал внутренности в тугой узел. Я убрала руку от звонка и крепче перехватила свою малышку.

Послышался звук прокручиваемого ключа в замочной скважине, щелчок дверной ручки, после которого едва слышно скрипнула распахнувшаяся дверь.

«Всё! Бежать поздно!» — напомнила себе, выдавив из себя самодовольную усмешку.

— Привет, папаша! Дочь не ждал в такое время? Сочувствую.

Шагнула к ошарашенному Мажарскому, застывшему на собственном пороге с перекошенным лицом и настойчиво втолкнула к нему в руки спящую Вику.

Сжимающееся от боли и волнения сердце пришлось заткнуть. Он мерзавец, но не чудовище. Не посмеет навредить собственной дочери.

Не ошиблась. Мужские руки уверенно обхватили бледно-розовый конверт, который уже немного нам был мал, а синие глаза с ужасом уставились на меня.

— Маша? — выдавил тот, что отказался от своего ребёнка задолго до её рождения.

— Маша, — пришлось кивнуть и криво усмехнуться. — Я к тебе с выгодным предложением, Мажор. Жить будем вместе. Месяц, два… не больше, — улыбнулась и оттеснила мужчину с прохода, юркнув в чужую квартиру. — Побудешь родителем пару месяцев и никогда нас больше не увидишь. Даю слово. Хочешь, папочку адвоката приводи, я какое-то заявление или отказ от претензий подпишу, — осмотрела просторный коридор с приоткрытыми дверями в роскошную гостиную, где уже высилась наряженная ёлка, которую я приметила ещё с улицы, и поправила лямки походного рюкзака. — Покажи, где упасть? Нужна розетка и пароль от вайфая. Работа не ждёт. Как понимаешь, я нашу дочь одна воспитываю, приходится работать каждый свободный и несвободный час.

— Маша, ты совсем… рехнулась? Какая дочь?! Какая розетка?! Какая работа?! Я тебя два года не видел! — опомнился горе-папаша.

— Год и три месяца вообще-то, — фыркнула, принявшись стаскивать отдавивший плечи рюкзак. — Врунишка. Знакомься, это твоя дочь. Викой назвала. Ей скоро пять месяцев исполнится, Мажор. И она твоя, как бы сильно ты этого не хотел.

Сбросив груз с плеч, я довольно застонала, потянулась и взялась за сапоги.

— Что ты делаешь? Что ты делаешь?! — зашипел явно не верящий в мои серьёзные намерения мужчина. — Зачем ты сняла обувь?! Зачем сняла рюкзак?

— Мы остаёмся, Мажор, — сказала и потянула молнию на пуховике. — Два месяца побудешь папой, а потом никогда нас не увидишь.

— Не раздевайся! Не раздевайся, кому говорю! Не смей. Не смей этого делать!

— Дверь за нами сам закроешь или тебе помочь? Не приноровился ещё, поди?

Наши взгляды схлестнулись. Я видела в его глазах так много, что никак не могла определиться с выводом… Он это или не он?

Я несколько иначе себе представляла человека, перед которым бы появился мертвец, которого он самолично отправил на тот свет.

— Я полицию вызову! — рявкнул неприятный тип.

— Разбудишь Вику, будешь кормить и укачивать сам. Имей в виду. А двери я всё-таки закрою, — хмыкнула и воплотила в жизнь свои слова.

Двери захлопнулись, будто поставив финальную точку перед следующим актом, который непременно должен был развернуться уже в стенах этой квартиры.

«Ни шагу назад, не сдавать позиции и ничего не бояться!» — приказала самой себе, наградив Павла самоуверенным взглядом.

— Маша, ты дура? Откуда взялся этот ребёнок?! Зачем ты с ним ко мне пришла? Тебе нужна помощь? — кажется, впечатление от нашего появления отступало. — Ты могла позвонить. Попросить. По-человечески, а не всё… это.

Сомнения сыграли со мной злую шутку. Я растерялась, приоткрыв рот и застыв на какое-то время, чуть себе не выдав.

— Это твоя дочь, Мажор! Твоя! Тебе ли, тридцатилетнему мужику, не знать, откуда берутся дети? — прогнала сомнения, напомнив себе, что этот мерзавец может лгать и изворачиваться специально, чтоб отвести от себя подозрения. — У нас были отношения, я забеременела, ты меня послал, я родила. Да, мой выбор и моя ответственность, но сейчас мне нужна даже не помощь, а отдых и деньги! Второго я у тебя не прошу! Мне просто нужно время для сна и работы, чтобы мы с дочерью ни в чём не нуждались. Два месяца! Всего два месяца побудь отцом. Я получу заказ, подчищу хвосты по работе, и мы с Викой уедем так далеко, что ты нас никогда не увидишь!

Не хотела плакать, хотела отыграть свою роль от начала и до конца, нигде не спасовав и не проколовшись, но воспоминания четырёхмесячной давности сдавили грудную клетку весом в пару тонн. Проклятые слёзы защипали глаза. Чтоб как-то их спрятать от Мажарского, я отвернулась и принялась стаскивать с себя пуховик.

— Ты сама понимаешь, как глупо это звучит? Мы расстались, ты узнала, что беременна и ничего не сказала мне? А сейчас ты появляешься с младенцем на руках и говоришь, что я отец? Да это какой-то бред…

— Иногда этот бред называют женской гордостью. Но, как видишь, она не безграничная и моя оказалась довольно кратковременной, — незаметно вытерла выступившие на глазах слёзы, сложила пуховик и обернулась к мужчине. — Я сама выберу себе комнату и место, где смогу спокойно работать.

Шагнула в приоткрытую дверь, сбежав от дальнейших расспросов, и вернулась к намеченному сценарию.

Плевать, что вся эта авантюра опасна и шита белыми нитками. Я должна узнать правду, и я уже её узнавала.

Сама не знала, почему, но поверила Мажору. Я поверила, что он не знал ничего о беременности и отцовстве всё это время. Вон, как тот прижимал к сильной груди, виднеющейся в распахнутом халате, Вику и держал крепко-крепко. Мажор в шоке, и этот шок вовсе не из-за того, что он увидел перед собой покойницу.

«Кто же тогда перечислил сто тысяч сестре полгода назад, незадолго до её смерти, если это не он так пытался отделаться от будущего ребёнка и участия в его воспитании?» — гоняла в голове противоречивые мысли, осматривая гостиную и ища розетки в стенах.

— Маша, ты должна уйти. Это так не делается… — сзади бесшумно подкрался теперь уже предполагаемый отец Вики. — Мы сделаем тест-ДНК и если он покажет моё отцовство, я даю тебе слово, что ни ты, ни наша дочь ни в чём не будете нуждаться. Мы всё решим. Но только нормально решим. Слышишь?

Я слышала.

Напомнила себе, что я Маша, а не Александра, и, растянув губы в дерзкой усмешке, обернулась, встретившись с синими глазами:

— Обязательно сделаем. Делай. Но мы никуда не уйдём. Слышала, это занимает время, так что мы в любом случае остаёмся у тебя. Смирись, Мажор. Да и идти нам некуда.

2. Глава 2

Мажарский Павел

Сёстры Марковы… Вот уж не думал, что когда-нибудь встречу одну из них на своём пороге в три часа ночи, ещё и с младенцем на руках.

— Держи, Мажор. Половина пачки подгузников, смесь и бутылочки… Где-то ещё были пелёнки. Сейчас найду…

Вздрогнул. Маша разбирала свой рюкзак с таким видом, будто у меня не было никакого другого выбора. А он у меня был!

— Нашла! — вынув стопку цветастого материала, та самоуверенно изломила бровь. — Куда тебе отнести, чтоб удобнее было?

— Маша, прекрати этот цирк! — прошипел я.

Уже и так в это розовое недоразумение заглядывал, и эдак, а признать пришлось — ребёнок настоящий! Мне Маши по горло хватало, детские плач и ор были бы явно лишними. Приходилось подстраиваться и шептать.

— Ну, смотри, смесь и бутылочки я оставлю в кухне. Так удобнее же. А вот пелёнки и подгузники сам тогда отнесёшь, куда тебе удобно, — треклятая девка продолжала выводить меня из себя. — Где у тебя кухня?

Скрипом моих зубов можно было поднимать покойников.

— Ладно, сама найду.

Нет, она, конечно, и во время наших, так называемых, отношений была наглой и дерзкой, но… НЕ НАСТОЛЬКО ЖЕ!

Какой может быть ребёнок? Мы полгода тусовались, отбивали танцполы клубов, появлялись вместе на тусовках и по утрам иногда вваливались к ней домой. Да она только и делала, что юзала меня как проходной билет в те места, куда ей было не попасть самой — закрытые вечеринки, пати золотой молодёжи и прочие пафосные мероприятия и заведения.

Маша стала матерью? Решила родить, не сказав ничего мне? Вот уж фантастический феномен. Такая как она, с превеликим бы удовольствием стрясла с меня либо бабло, либо поход в ЗАГС, чтобы повесить мне ярмо на шею. Впрочем, она бы попробовала добиться и того, и другого. Я хорошо успел её узнать, в отличие от её сестры-близняшки…