Если блондинка подставная, то приблизиться к Черкасовой без больших разрушений не получится, а если беглая, то на поиски неё кинутся все полицейские и головорезы. Здесь вступало золотое правило этого гадюшника – выход товара только на тот свет. Оставалось три варианта – убить, вернуть, дождаться возврата памяти или прокола в игре. На профессионального шпиона девочка не похожа, а любая актриса способна допускать ошибки.

Шум воды затих, следом щёлкнул замок, тихий скрип от шагов приблизился к двери. На пороге стояла русалка с обмотанным на груди полотенцем. С мокрых волос стекали капли, звонко собираясь в лужу у босых ног, а пальчики с розовым лаком боязливо подгибались, усиливая слабость и уязвимость хозяйки. Не шпионка, и вряд ли подброшена специально. Нет твёрдости и уверенности в глазах. Она смотрела на меня, как мышь на удава, и её взгляд был наполнен ужасом и страхом.

– Садись, – ткнул в сторону стула, проходя по голым плечам и рукам, покрытым синяками и ссадинами. – Даааа… Не хреново тебя приложило. Скорее всего бросило на скалы. Как ещё смогла выплыть от такого удара? Придётся зашивать.

Под волосами приличная рана с рваными краями, которая без пластики оставит грубый шрам. Приходилось неоднократно штопать парней и себя во время задания, не моргнув глазом, а протыкать иглой нежную кожу русалки стало боязливо. Отсутствие обезболивающих и анестезии уверенности не добавляло, так что кончики пальцев заметно подрагивали, а во рту скопилась горькая слюна.

– Вы меня в больницу отвезёте? К врачу? – с надеждой спросила она, пытаясь вывернуться из моей хватки и заглянуть в глаза.

– Дура! У тебя нет документов, потерялась память, а вокруг нескольких десятков километров от места, где выкинуло твоё тело, находится только бордель, куда привозят таких вот идиоток. Какая больница? Какой врач? Ты в Турции, и, скорее всего, твоя мордашка висит на каждом столбе. Так что обойдёмся без операционной и квалифицированной помощи. Я зашью тебя сам.

Никогда не любил изнеженных баб, падающих ниц при виде малюсенькой мышки или усатой букашки, ненавидел их истерики и излишнюю суету. Всегда держался от таких особей подальше, не задерживаясь в их биополе не на секунду, а сейчас в моих ногах валялась такая вот особь, потерявшая сознание либо от слова бордель, либо от вида иголки.

3. Глава 3

Ева

Я очнулась в полной темноте. Полотенце сбилось узлом под грудью, голова перемотана бинтами, затылок горел огнём. Ощущала себя портновской подушкой, в которую натыкали иглы. Прислушалась к тишине в доме, но ничего кроме стрёкота сверчков, долетающих из приоткрытого окна, не доносилось до уха. Будто вымерло всё, оставив меня в кромешной пустоте.

Слабость вдавливала в матрас, но организм требовал какого-нибудь перекуса. Не могла вспомнить, когда ела последний раз, знала только одно – после выброса на берег во рту не было и маковой росинки. Заставила себя встать и потащилась на кухню. На столе нашлась лепёшка зачерствевшая, не первой свежести, в холодильнике обнаружилось молоко. Казалось, что ничего вкуснее не пробовала, а может не казалось, может раньше приходилось питаться помоями.

Пока я громыхала на кухне, незнакомец так и не вышел. Спал или отсутствовал? Ноги сами понесли к его двери, и я прилипла к полотну, пытаясь уловить посторонние звуки. Тишина. Ни скрипа, ни шуршания. Рискнула и надавила ручку, заглядывая в пустое помещение. Зверя, принёсшего меня в своё логово, не оказалось, как и следов пребывания в комнате. Заправленная кровать, отсутствие личных вещей на тумбочке, стерильная пустота в шкафу.