– А я вот все равно не забыл тебя, мартышка.

– Кто? – Вера отстраняется, во все глаза смотрит на меня. – Как ты меня назвал?

– Вот вы женщины всегда умеете услышать самое ненужное из всего предложения.

– От моих слов щеки Веры становятся немного розовее, чем минуту назад. Видимо прокрутила в уме еще раз мои слова и поняла, что я все еще её помню.

– Пошли, Вера – магнит для неприятностей. Угощу тебя чашкой кофе и булкой. А потом уж домой отвезу.

4. Глава 4.

Константин.

Мы сидим на веранде какого-то кафе, неподалеку от того места, где я нашёл Веру. Другого заведения общепита в радиусе пятисот метров не оказалось. Блюда из здешнего меню не особо внушают доверия, поэтому мне действительно приходится заказать нам два кофе и булку с вишнями. Правда, в последний момент Вера попросила уходящего официанта заменить один кофе на горячий шоколад.

– Кофе ещё больше разгонит моё колотящееся сердце, – зачем-то объяснила мне свой выбор Вера.

Я просто кивнул в знак согласия.

Мы сидим какое-то время молча. Вере сейчас не нужны слова утешения или поддержки. Все равно не помогут. Ей просто необходимо успокоить, прежде всего, мысли в голове, переключить фокус внимания с произошедшего на что-то другое, дабы прекратить так сильно трястись.

Ее волосы до сих пор немного спутаны, на белой майке виднеется след от чьей-то руки, но Веру свой внешний вид абсолютно не волнует. Она неспешно попивает заказанный шоколад и наблюдает за проходящими мимо нашего столика людьми.

Иногда из её глаз прорывается одинокая слеза, но девушка поспешно стирает её тыльной стороной ладони.

Странная девчонка эта Вера, но отчего-то мне нравится за ней наблюдать.

Ещё только недавно она с абсолютно равнодушным лицом угрожала, что напишет заявление в полицию, если я не соглашусь на её условия. А сейчас в метре от меня сидит совершенно другая девушка – ранимая, беззащитная и напуганная.

Ее тело все еще потряхивает. Даже чашку девушке приходится брать затаив дыхание. В противном случае есть риск не удержать её и опрокинуть на себя горячий напиток.

Несмотря на произошедшее, в её глазах остается отблеск того внутреннего, волевого стержня, который я увидел в ней еще в нашу первую встречу.

– Знаешь, так нелепо вышло. Я сегодня не должна была быть тут, – произносит Вера, не поворачивая головы.

– Это как понимать?

Я делаю глоток американо и морщусь. Зачем в него добавили столько сахара?

– Мы с подругой захотели походить на танцы. Решили, что это должно быть интересно, весело. Ну и убьём сразу двух зайцев: научимся красиво двигаться и подтянем тело. Сегодня состоялся первый танцевальный урок.

– И где подружка?

Ловлю себя на мысли, что мне хочется задавать вопросы Вере. Хочется узнать о ней побольше. Немыслимо это и необъяснимо. Зачем мне нужны подробности жизни этой юной особы? Мне ведь тридцать четыре. Зачем мне двадцатилетка? Четкого ответа у меня нет. Просто надо, просто хочу.

– Не пришла.

Вера дергает плечами вверх и делает очередной глоток горячего шоколада, наблюдая за движением улицы. Её губы растягиваются в тонкую, грустную улыбку.

– И как оказалось, танцы – это действительно очень энерго затратное и веселое времяпровождение. За час занятия милая преподавательница согнала со всех присутствующих семь потов. При этом как-то умудрилась расположить к себе всех участвующих, даже таких, как я: стеснительных, зажатых и неповоротливых новичков.

– А ты разве стеснительная?

Перед моими глазами мелькает секундное воспоминание, о том как Вера, сидя в моей машине, громко подпевает играющей из колонок известной песне, не стесняясь того, что абсолютно не попадает в ноты.