***

Время шло. Душевные раны зарубцевались.

Расставание с любовью всей своей жизни далось Ватауру нелегко. Он чувствовал, как разрастается внутри него пустота, вытесняя из души все те светлые чувства, что жили там раньше. Его волосы посеребрила ранняя седина, а взгляд сделался холодным и безразличным, как вечная мерзлота.

Оставаться рядом с Малини Ватаур не мог, просто не вынес бы её безразличия.  Он тогда вообще никого не хотел видеть, но и жизнь в полной изоляции не принесла ему облегчения. Людское поселение, затерянное в лесной глуши, показалось ему подходящим пристанищем для добровольного изгнанника, пытающегося уберечь себя от саморазрушения и начать жить заново.

Люди оказались на удивление отзывчивыми существами. Когда он только начал строить свой дом, они, не спросясь, явились ему на помощь. Валили лес, обтёсывали брёвна, откуда-то привозили камни для фундамента.

 Своими слаженными действиями люди напоминали Ватауру муравьёв. Он даже на время забыл о своих переживаниях, так сильно поразило его человеческое участие. Но удивительнее всего было то, что его добровольные помощники ничего не потребовали взамен. 

Позже Ватаур понял, что такая вот безвозмездная помощь при строительстве дома в этих местах является делом обычным. И если разобраться, то не так уж она бескорыстна. Тут действовал общеизвестный принцип – ты мне, я тебе. И однажды настанет день, когда ему придётся принять участие в возведении дома одному из участников нынешнего строительства.

Поразмыслив немного, Ватаур признал сделку честной и не вызывающей у него протеста. И если понадобится, он готов отплатить добром за добро.

Совместными усилиями дом был поставлен за три недели. И Ватаур, не собиравшийся оставаться надолго на одном месте, сам того не ожидая, провёл в этой деревне без малого семь лет.

***

Этот день начался как обычно. Ранний подъём, работа над собой, включающая тренировку и медитацию, затем омовение ледяной водой, сытный завтрак и приём недужных соседей.

Ватаур помнил, как вышел во двор, как привычно расправил плечи и подставил лицо ветру, неожиданно принёсшему с собой водяную пыль. И это в безоблачный солнечный день, когда воздух буквально дрожит от зноя, а пересохшая земля молит о дожде.

Ватаур распахнул глаза, и они расширились ещё больше, когда он увидел, как река, выгибаясь подобно рассерженной кошке, поднимается чуть ли не до небес, тем не менее продолжая течь в положенном ей направлении, но только более не касаясь земли.

Мужчины хасуры были не так чувствительны к проявлению силы, как женщины их расы, потому Ватаур и не ощутил энергию этого всплеска, даже находясь в непосредственной близости от него. Однако, столь явную демонстрацию силы даже он не мог оставить без внимания. Кто-то из его сородичей находился в деревне и более того творил что-то странное, не поддающееся никакому объяснению. Ватаур не понимал, зачем кому-то понадобилось поднимать реку, но собирался это выяснить, причём немедленно.

Он решительным шагом направился в сторону взбесившейся реки, потом перешёл на бег, подгоняемый нетерпением.

Люди на берегу кричали, плакали дети. Там явно что-то случилось. Неужели кто-то погиб? И могло ли это случиться по вине одной из его соплеменниц? Только женщины-хасуры обладали достаточной силой, чтобы вот так легко управлять стихией. Мужчины-хасуры тоже были одарены, но гораздо скромнее.

Малини – мелькнула первая мысль, но Ватаур тотчас её отбросил. Это не могла быть она. Его любимая практически не обладала даром. После поступка её матери Малини достались лишь жалкие крохи родовой силы.