Вы только не думайте, сын у меня очень хороший. Честный, добрый, и ласковый. Вот только мальчишки в селе его почему-то не любят. Дразнят все «Нахалёнком» и сильно бьют его время от времени.

Да ещё, огород нам изредка портят, ломают растения. Я даже родителям их как-то пожаловалась. Да после того, только хуже всё стало. В милицию вот недавно ходила, но и там всё без толку. Мол, ребятишкам всего десять-одиннадцать лет. Не могут они, что-то сделать с такой мелкотой. Вот станут постарше, тогда.

С утра и до позднего вечера я на работе верчусь. Мою полы в трёх разных местах. До наступления ночи топчусь в огороде, а жизнь не становиться лучше. У сына рубашка на воротнике порвалась, а купить ему новую, не на что.

Усталая женщина протяжно вздохнула. Закрыв лицо грязным передником, она тихо и безутешно заплакала. Так же, отчаявшись, плакал и сам «Нахалёнок» минут десять назад.

– Извините меня если что. – неожиданно откликнулся Глеб. Молодой человек повернулся и быстрой походкой пошёл с огорода. Впереди показалось крыльцо, сильно вросшее в землю. Проходя мимо дома, парень замер на месте. Он немного подумал и достал из кармана все наличные деньги.

Пару монет он отложил на проезд по Трёхреченску в маршрутном автобусе. Их хватало только на то, чтобы добраться от автовокзала до дома. Все остальные купюры архитектор сложил в плотный конвертик и скорым шагом вернулся назад.

Мама мальчишки стояла, всё в той же позе, сильно измученной женщины и продолжала безмолвно рыдать. Глебу вдруг казалось, она уже сломлена жестокой, несправедливой судьбой.

– Купите сыну рубашку. – взволнованно выдохнул парень и сунул крохотный свёрток в грязную руку. Женщина начала возражать. Она вытерла слёзы и попыталась вернуть всё назад.

– Берите, берите. Это я по неловкости, ему воротник оторвал. Совершенно нечаянно. – выдавил из себя архитектор. Глеб повернулся и стремительным шагом вышел на улицу.

Он очумело покрутил головой, сориентировался в новой для него обстановке и, взяв себя в руки, рванул прямиком к автостанции. Скоро Глеб успокоился и пошёл значительно медленней. Спешить было некуда. До отправленья автобуса оставалось ещё больше часа.

Никуда не спеша, Глеб прошагал к перекрёстку двух узких улиц. Из-за ограды крайнего дома виднелись кусты очень пышной сирени. Они разрослись удивительно буйно. Длинные ветки выступали из палисада наружу, и опускались до самой земли. Густая завеса перекрыла тропинку, бегущую возле разбитой дороги.

Заметив препятствие, парень собирался ступить на проезжую часть и обойти непроницаемый зелёный заслон. В самый последний момент, Глеб разобрал, за кустами гудит чей-то уверенный бас.

Неизвестно зачем, парень замер на месте и невольно прислушался. Судя по тембру низкого голоса, говорил командир тех «быков», который выгнал его из прохлады кафе.

– «Нахалёнок», пацаны донесли, что какой-то хиляк из Трёхреченска сцапал тебя рядом с площадью. Он тебя взял, словно сявку за шкирку и довёл до самого дома. – пророкотал гариллообразный «браток».

Мальчишка протяжно вздохнул, но ничего не ответил.

– И что тебе мать на это сказала? – спросил по-отечески гангстер.

– Ничего! Я сразу удрал и не стал её слушать. – с вызовом бросил пацан.

– Молоток! А что будет теперь? – продолжил решительный бас.

– Я очень хочу быть вместе с вами! – дрожащим дискантом вымолвил мальчик.

– Понял малец, что одному здесь прожить тяжело?

«Нахаленок» опять промолчал. Скорее всего, он только кивнул мужчине в ответ.

– Когда ты научишься мстить всем обидчикам, тогда мы тебя и возьмём в свою банду. – с угрозой вымолвил «бык». Он чуть помолчал и добавил: – Оскорбления нужно смывать только кровью. Понял щегол?