– Где ты живёшь? – стальным голосом спросил он у мальчишки. Пострел сразу смирился с судьбой. Он сильно шмыгнул расквашенным носом и ткнул рукой в правую сторону.

Большая Глушица селение скромных размеров. Оно четыре километра длиной и три шириной. Улиц там мало и все они очень короткие, не то что, в огромном миллионном Трёхреченске.

Спустя пять минут, зодчий с мальчишкой уже очутились на месте. Взглянув за ветхий забор, парень увидел строение с узким фасадом в два низких окна. Домишко был очень убогим и древним. За годы служения людям, жилище провалилось под землю до уровня пола.

В отличие от соседних участков, здесь не имелось ни палисадника, ни даже маленькой клумбы, где росли бы цветы. Всё свободное место до самой дороги, оказалось засажено кустами картошки.

Желтевшие стебли ботвы говорили о том, что наступила пора, снимать урожай. Кое-где корнеплоды благополучно убрали. Хозяева не дождались, когда же они наберут полный вес и употребили их в пищу.

– Где я могу увидеть родителей? – строго спросил архитектор.

– Мать в огороде. – уныло буркнул пацан.

Они вместе шагнули в калитку, висевшую на ржавой петле, прошли по пустому двору шириною в два метра и оказались за стареньким домом. Скорее всего, сада здесь давно не имелось. То ли, никто его, никогда не сажал? То ли, срубили весь на дрова?

Впереди находился большой огород, засаженный лишь овощами. Всё большое пространство, огораживал редкий штакетник из посеревших от времени досок. В дальнем конце ухоженной площади парень заметил фигуру худенькой женщины. Она согнулась в глубоком поклоне и выбирала из почвы крупные клубни картошки.

Парень держал пацана за предплечье и совершенно не знал, что ему делать теперь? То ли, сейчас развернуться и двинуться прочь? То ли, сдать «Нахалёнка» с рук на руки маме и рассказать о его непонятном проступке?

Словно чувствуя взгляд архитектора, хозяйка участка с трудом распрямилась. Она оглянулась назад и разглядела нежданного гостя. Женщина вытерла пальцы о грязный передник, повязанный сверху старого платья, откинула прядку волос с мокрого лба и медленно двинулась к смущённому парню.

Она подошла к Глебу вплотную, чуть помолчала, и устало сказала: – Здравствуйте, в чём он опять провинился?

Глеб подтолкнул пацана к хмурой маме, измученной непосильным трудом. Привычным движением она поправила сыну воротник у рубашки. Тут же увидела, что он сильно порван и печально вздохнула.

Мальчик сразу же вырвался у неё из-под рук и, без единого слова, ринулся вглубь большого участка. Там он быстро раздвинул старые рейки, скользнул в щель между ними и мгновенно исчез в соседнем саду.

– Извините, сына пожалуйста. В дом вас пригласить не могу. Стыдно за беспорядок и грязь. – пробормотала безмерно усталая женщина.

– Ничего, ничего. – смущённо сказал архитектор, стоящий перед такой молодой, но весьма измождённой крестьянкой. Его вдруг накрыло чувство неловкости. Ощущение оказалось удивительно сильным. Глеб был готов, провалиться сквозь землю.

– «Судя по тёмной косе и по возрасту сына, ей всего двадцать пять, двадцать семь, а она выглядит настолько измученной, словно уже, перевалило за сорок…» – внезапно подумалось Глебу.

Женщина, сразу почувствовала состояние парня и торопливо, словно боясь, что её перебьют, начала говорить: – Вы извините его, если он что-то, опять натворил. Здесь его некому, к сожаленью, воспитывать. Без отца мальчишка растёт.

Она испуганно взглянула на гостя и с горечью пояснила ему: – Был, конечно, отец, но потом, бросил нас с сыном и умчался к другой, молодой и богатой. Сейчас с ней живёт в центре Трёхреченска. Алиментов не платит мне ни копейки. Я сама-то детдомовская, родных у меня нет никого. Вот помочь нам и некому.