Ладно, теперь уже поздно к ней возвращаться. Она и так сидела, словно на иголках, во время нашей беседы. Видно было: всё, что брата касается, сестру нервирует. Второй раз наверняка откажется говорить. Да и я смелости не наберусь. Придётся самой разбираться.

После разговора с мамой, после душа, уже перед сном, пишу ласковое послание Володе. Мол, сильно по нему соскучилась, вспоминаю его нежные руки на своём теле и всё такое. В ответ – гробовое молчание. Нет, ну каков гордец, а?! Девушка ему тут любовные письма сочиняет, а он даже ответить не может. «Ну и ладно!» – обиженно говорю и убираю телефон.

Утром, глядя на карту, понимаю: от гостиницы до фирмы Aaron Hadfield всего три квартала, примерно минут семь пешком. Шагаю по улицам старинного города. Здесь красиво, необычная для русского человека архитектура. Ощущение, словно попала на съемки кинофильма о Средневековье. Если бы не современные машины и идеальный асфальт, а также люди со смартфонами.

Фирма оказывается на первом этаже трехэтажного старого (ему на вид лет триста) дома и занимает, насколько понимаю, все пространство внизу. И ещё это не офис в прямом смысле, а ювелирный магазин.

Открываю тяжелую деревянную дверь, внутри звенит бронзовый колокольчик. Внутри всё напоминает музей. И устроено почти как у Зиновия Эммануиловича, который похож на старого профессора магии. Те же деревянные витрины с толстыми стеклами и подсветкой внутри, скрипящие под ногами половицы, бронзовые светильники на стенах, закрытых деревянными панелями.

– Здравствуйте, мисс, – говорит, выходя мне навстречу, безупречно одетый мужчина в твидовом костюме-тройке. Темно-зелёного цвета в ёлочку. Из кармашка слева кокетливо выглядывает сиреневый атласный платок, рубашка белоснежная, серый однотонный галстук. Из-под жилетки виднеется коричневый кожаный ремень с никелированной пряжкой. Ниже – классические брюки и такого же цвета, как ремень, ботинки.

Понимаю, что передо мной не простой менеджер, а настоящий франт и наверняка владелец заведения. А я ведь ожидала увидеть кого-то постарше.

– Добрый день, – отвечаю. И дальше рассказываю историю о том, что моей племянницы есть редкое украшение. Изготовлено здесь, в Шеффилде, в этой фирме.

Мужчина просит показать, но я говорю, что у меня только фотографии. Он кивает. Протягиваю ему телефон. Ювелир листает их, потом пожимает плечами.

– Скорее всего, эту вещь изготовил один из моих предков в XIX веке. Точнее мог бы вам рассказать мой дед, Isaac Hadfield. Только он давно отошел от дел, фирмой управляем мы с отцом. Только его теперь нет на месте.

– Простите, пожалуйста, это очень важно. Моя племянница, её зовут Дарья… По-вашему будет Дора, она потеряла память в автокатастрофе. Девочка не помнит своих родителей, и я пытаюсь ей помочь в этом. Малышке всего шесть, и вы понимаете, как сложно ребенку в таком возрасте без мамы и папы. У вас ведь есть дети?

– Да, двое, – отвечает мужчина. Думает несколько секунд. – Хорошо, подождите здесь.

Он уходит куда-то наверх, причем совершенно не беспокоится о сохранности имущества. Хотя понимаю причину: здесь несколько камер видеонаблюдения, просто они не бросаются в глаза.

Ювелир возвращается, просит пройти за ним.

Поднимаемся на второй этаж.

– Здесь живет дедушка, – говорит мой провожатый.

Мы заходим в небольшую гостиную. Там, в глубоком кожаном кресле у камина, с ногами, накрытыми клетчатым пледом-«шотландкой», сидит древний сухонький старичок. Он даже старше, чем Зиновий Эммануилович.

Здороваемся. Мой новый собеседник представляется:

– Меня зовут Isaac Hadfield, чем могу быть полезен?