И Маргарет, и Элис… Все туда же. С уст Мэгги не сходило имя жениха, пока она крутилась у зеркала, меряя шляпки, свадебное платье и белую фату. Сесили наблюдала за сёстрами с иронией и лишь надеялась, что, когда придёт её время, она хотя бы сохранит здравомыслие. А если даже и не придёт, то она уж точно найдёт себе занятие!

Джереми-Джереми-Джереми.

Добрый, деятельный, богатый, современный, жаль вот только не родовитый, а на вкус Сесили вполне себе такой обыкновенный. Она видела зятя всего один раз в жизни – прошлой весной в гостях у Уитманов, – но уже тогда отметила его неправильный прикус – очень уж любил улыбаться! – и слишком большой размер ноги.

Вот и все сведения, что ей и Leica II удалось собрать за последнее время.

– Убери его куда-нибудь, Сис. – Вечером, когда пансион наполнился битком, а фуршетные столы ломились от вкусностей, приготовленных мастерской рукой их матери, Маргарет всё же улучила момент и настигла Сесили у книжных полок. – Ты же меня позоришь.

– Как обычно. – Сесили щёлкнула фотоаппаратом так, что сестра ещё несколько секунд моргала, ловя звёздочки, – пора бы тебе привыкнуть.

Заострённое бледное личико Маргарет порозовело, а голубые глаза, каждый размером с дикое яблоко, заметали гнев и молнии.

Иной раз Сесили очень жалела, что сестринская связь никак не налаживалась между ней и Маргарет, и в такой ответственный день поклялась себе «не портить её дня». Мэгги столько ждала жениха, пока он решал какие-то важные вопросы по бизнесу в Бостоне, и со всей ответственностью выбирала платье – серое, блестящее, ниже колен, идеально сидевшее на её стройном стане, – озадачилась красным лаком на ногтях, и даже тёмные волосы убрала в высокую безукоризненную бабетту а-ля Брижит Бардо. Пожалуй, на весь пансион не нашлось бы дамы краше в такой день. Мэгги, конечно, та ещё зануда, но сердце-то у неё доброе. Сколько она в своё время защищала сестёр от нападок одноклассниц в школе? Лучше Мэгги никто не умел пристыдить!

За окном, где уже опустилась ночь, проскользнула тень машины, заезжавшей во двор, и свет от фар проник сквозь белые прозрачные занавески.

– Хорошо хоть перестали бегать на чердак по ночам с тем мальчишкой. Мы с мамой ужаснулись, когда узнали. Ладно другие ничего не заметили, а то вашей репутации пришёл бы конец. О, это он! Джереми!

– «Мы ужаснулись, когда узнали», – передразнила сестру Сесили и, убрав фотоаппарат в сумочку, снова достала его, сделала несколько щелчков сразу, – а вот это название лучше всех: «Брачные игры котов!».

Джереми Лоуренса встречали с повышенным вниманием всего пансиона, которым он явно наслаждался, а его будущая свояченица честно задокументировала всё действо на верном Leica II. Вот он, зять – точно герой какого-то блокбастера про американскую мечту, – загорелый, улыбающийся янки в белом костюме-тройке с торчавшей из кармана бутоньеркой и таким сильным американским акцентом, что закладывало уши. Высокий, стройный, с аккуратной рыжеватой щетиной и добрыми карими глазами. Не мужчина, а мечта!

– Мэгги Мей! Мэгги Мей, я прибыл! – крикнул он прямо с порога, сняв с макушки солнечные очки, и расставил руки в стороны. Мэгги с визгом бросилась жениху на шею, и он закружил её над землёй. Затем перецеловал в обе щеки всех без разбора – от тестя и тёщи до миссис Сазерленд, – а, когда очередь дошла до Сесили, она, сославшись на фотоаппарат, «чудом соскочила с крючка». Так быстро бежала, что чуть не опрокинула круглый столик с фруктами и зефиром.

Мама убила бы её. Они же всё утро сервировали его с Эдной!

– Нет-нет-нет, мистер Лоуренс. Видите? Я снимаю!