– Мариша, понимаешь…

И тут она, наконец, что-то начала понимать. Заметила его нервозность, сжатые губы, побелевшие костяшки пальцев, и холодный взгляд. Это были глаза чужого человека. Они смотрели мимо нее. Андрей все время говорил не о ней. О Валентине.

Ее звали Валентина, они вместе работали. Их роман длится уже полгода и, может быть, все так бы и продолжалось дальше, но Валентина беременна и у них будет ребенок. Мальчик. Беременности уже четыре месяца. Жилищные условия у Валентины ужасные – коммуналка, сварливые соседи, антисанитария. Конечно, он мог бы снимать ей квартиру, но это лишние расходы и деньги уходили бы из бюджета семьи. К тому же Марина все равно узнала бы об их связи, а обманывать он ее не хотел. На новую квартиру денег нет, и даже если бы они продали комнату Валентины, не хватило бы. Словом, Валентине сейчас нужен покой, отдых и нормальные условия для жизни. К тому же, видимо, они будут вынуждены развестись с Мариной, потому что ребенку нужен отец и потом Андрею пришлось бы его усыновлять, а это такие сложности. Даньке он будет платить алименты, давать столько денег, сколько нужно, а Марина обязательно встретит свою любовь, ведь, что греха таить, не все так гладко было у них в семье. Она никогда не была той хозяйкой в доме, о которой он мечтал, да и в других вопросах у них возникали разногласия. А сейчас, когда он убедился, что настоящая любовь не выдумка, он уверен, что и Марина встретит человека, с которым ей будет действительно хорошо.

Марина смотрела на серебряную сахарницу и ничего не понимала. Вернее, она понимала, что жизнь ее кончилась. Муж уходит к другой. Нет, не так. Он приводит другую на ее место – так будет правильнее. Теперь она будет готовить ему кофе по утрам, спать в его постели, растить его ребенка. Той, другой, которая настоящая любовь и есть, нужны нормальные условия, а Марине, поскольку она все равно толком не работает и практически не связана с городом, можно будет пожить и в шестидесяти километрах от кольцевой дороги. При необходимости на машине можно легко и быстро добраться до столицы. Машина останется у нее, ведь это его подарок. И, конечно, она может взять все, что ей необходимо.

Это говорил человек, в котором Марина не сомневалась ни одной секунды время их брака. Человек, которого она любила, и в любовь которого верила несмотря ни на что. Да, были проблемы, возникало непонимание, и даже, случалось, ссорились, но ведь все-таки была любовь! Было взаимное уважением, стремление вместе преодолеть все препятствия. Или ей только казалось?

Очень хотелось разреветься, закатить истерику, стать неуправляемой базарной бабой. Послать его ко всем чертям. Ударить, разлохматить его идеальную прическу, оторвать рукав на пиджаке, – сделать какую-нибудь глупость, чтобы он обнял и сказал: «Маришка, ты с ума сошла, я же пошутил. Сегодня первое апреля. Прости меня, дурака». Но день был вовсе не первым апреля и говорил Андрей абсолютно серьезно. Позволить себе раскричаться, разреветься и отвести душу Марина не могла, – кругом были люди. Он все правильно рассчитал: в кафе она сумеет себя сдержать, а когда они приедут домой, закатывать истерики будет поздно.

Глаза были сухими, усталость давила на плечи. Очень хотелось оказаться дома, забраться в постель, накрыться с головой одеялом, заснуть и никогда не просыпаться. Марина смотрела на Андрея и видела, как движутся его губы, но уже не разбирала слов. В голове пульсировало дурацкое несоответствие: «мог бы снимать квартиру, но деньги уходили бы из семьи» и «все равно надо развестись, чтобы не было сложностей с усыновлением». Все продумал, все рассчитал. И сказал так мягко. Мол, она встретит настоящую любовь, ведь он же ее встретил. Какая глупость. Сказал бы лучше, что не любит, и никогда не любил. И пусть она уходит из его жизни. Тогда Марина хотя бы могла его ненавидеть, а так…. Он очень хотел для всех остаться хорошим. У него получилось.