– Разве? – Смутился Судхабия, сознавая, что наплел чего-то не то. Тут же выкрутился: – Но это не важно. Они все тебя любят, как родную мать. Хочу сказать о другом. Я долго приглядывался, рассуждал и вдруг подумал: как удивительно Арнуванда и моя дочь Асмуникал подходят друг другу.

Таваннанна при этих словах гневно сдвинула тонкие брови. Судхабия побледнел и, заискивающе, преданным взглядом посмотрел в огненные глаза повелительницы.

– Чего ты хочешь, льстец? Женить Арнуванду на своей дочери?

– Но, могущественная, я же не предлагаю ничего дурного, – нагло оправдывался Судхабия. – Ты же сама мудрыми устами сказала, что Асмуникал лучшая из дочерей дворца. Разве она не достойна стать женой сына лабарны?

– Зачем же ко мне обращаешься с подобными предложениями? Прекрасно знаешь, что Суппилулиума должен искать невест для сыновей, а не я.

– Знаю, знаю. Но у великого лабарны, да будет он счастлив и здоров, столько дел, столько дел…, – сочувственно пропел Судхабия. – Ты ему просто подскажи, что моя дочь такая спелая ягодка! И ничего страшного, что она старше Арнуванды.

– Тебе очень хочется увидеть дочь на моем месте, – нахмурилась таваннанна.

Судхабия вновь побледнел, словно пойманный вор, но справился с собой и ответил:

– Ну что ты, солнцеликая. Я и подумать бы не посмел о таком. Пусть у меня глаза вытекут, и язык отвалится, – пролепетал вельможа, а сам с опаской ощутил, как там язык и глаза – вроде бы, все на месте.

– У тебя и без того все дочери замужем за знатными чиновниками. Чего же ты еще желаешь? Быть тестем самого лабарны?

– Я и посметь такого не могу! Хотя, у меня знатный древний лувийский род, – соврал Судхабия. – Что для меня чины и награды! Главное – честно служить солнцеподобному лабарне.

Таваннанна была бесконечно удивлена, услышав столь откровенную наглую ложь. Она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться и с искренним выражением лица ответила:

–Хорошо. Я вижу: ты честный и преданный слуга нашего правителя. Я просто обязана поговорить о твоем деле с лабарной.

Судхабия весь расцвел от счастья. Он не знал, как благодарить правительницу и, ничего лучшего не придумал, как только упасть на колени и лобызать кончики ее остроносых туфель.

– Улия, заходи! – позвал брат.

Юноша вошел обратно в комнату. Увидев Барбишу в женской хасгале, чуть не лопнул от смеха.

– Таким чучелом только детей пугать.

Синяя головная накидка обрамляла носатое смуглое лицо и спускалась до пояса. Хасгала оказалась узкая в плечах. Ткань натянулась в подмышках, и от этого руки неестественно болтались. На груди же материя топорщилась, показывая, что там абсолютная пустота.

– Хватит смеяться, – обиделся Барбиша. – Уходи скорее. Меня не жди. Я сам выберусь.

– Нет! – решительно ответил Улия. – Я не могу тебя бросить. Если поймают?

– Меня вся митаннийская армия ловила – и не поймала, – смело усмехнулся Барбиша. – А тут кучка сонных мешедей.

Улия увидел Асмуникал и обомлел. Короткая хубика еле доходила до колен. Стройные точеные ноги, обутые в высокие узконосые сапоги, никак не походили на мужские. Куртка Барбиши из шкуры лани была широка в плечах. Пояс Асмуникал решила не одевать, иначе сразу будет заметен обман: у юноши не может быть такой тонкой талии и таких крутых бедер. Длинные толстые косы еле поместились под мохнатую овечью шапку. Она густо покраснела под взглядом Улии.

– Не смотри на меня так, – попросила девушка, смутившись.

– Эх, какая у тебя будет красивая жена! – вздохнул Барбиша. – Если тебя убьют, то я женюсь на ней по наследству.

– Я тебе сейчас так врежу! – разозлился Улия, размахнулся кулаком, но затем крепко обнял брата.