«Академкнигу» на Литейном я когда-то посещал часто, а теперь уже бываю там не каждый год. Она впечатляет отсутствием покупателей, случайной выкладкой никому не нужных книг, накопившихся за много лет, и полным безразличием продавцов. Похоже, что для Академии это уже не торговая точка, а внерыночная нагрузка наподобие мемориальных кабинетов или коллекций (например, тех же блошек). Иначе они хотя бы поинтересовались, как поставлено дело в соседнем доме, где в «Подписных изданиях» давно нет ни полных собраний сочинений, ни очередей за подпиской, зато есть отличный выбор литературы с гуманитарным уклоном, от массовой до высокоинтеллектуальной, молодой персонал, слегка навязчивый сервис и даже, кажется, кофейная стойка в дальнем углу.

На этот раз, в октябре 2015 года, я снова оказался на Литейном и снова машинально завернул в «Академкнигу». Там и в этот воскресный день было пусто, присутствовали только две сотрудницы. Та, что постарше, увлеченно и подробно рассказывала коллеге о вчерашнем посещении поликлиники (ничего интимного, обычное ОРЗ). Я для приличия немного задержался у полок, а потом, чтобы не выглядеть совсем уж случайным пенсионером, дождался паузы в медицинской беседе и спросил, могут ли у них быть дневники Вавилова. Для начала мне нашли том переписки Н. И. Вавилова, но сами поняли ошибку и переключились на физическую литературу (не историю науки, как можно было предположить). Старшая, потеряв нить интересной темы, ушла в соседнюю дверь (возможно, в директорский кабинет), а младшая забралась на лестницу и вдруг извлекла из-под потолка тот самый том весом килограмма полтора.

Теперь уже отказываться было неудобно, тем более что цена для такой книги оказалась разумной, немного меньше тысячи. Редко когда я так досадовал из-за громоздкой и не очень-то нужной книжной покупки, которую надо было еще везти в Мурманск. И совсем не ожидалось, что этот том меня не только остро заинтересует, но и побудит написать что-то вроде обстоятельного комментария к нему.

У меня есть только второй том, но первый здесь и не понадобится. Вавилов вел регулярный дневник в молодости, прервал это занятие во время войны и вернулся к нему только почти через 20 лет. В результате получилась такая хронология томов: первый с 1909 по 1916 год, второй – 1921-й и 1935-1951 года (1921-й – несколько коротких записей, суммарно меньше двух страниц). Понятно, что это совсем разные отрезки жизни, может быть, даже две разные личности со своими проблемами, мыслями и взглядами. Здесь мы обратимся к позднему Вавилову – великому (и сознающему это) ученому, академику и президенту АН, руководителю двух институтов: Физического (ФИАН) в Москве и Государственного оптического (ГОИ) в Ленинграде, одному из открывателей эффекта Вавилова – Черенкова, за который его соавторы уже после смерти Вавилова получили Нобелевскую премию.

В зрелом возрасте отношение к дневнику у Вавилова менялось, и второй том получился неоднородным. Стимулом к возобновлению дневника в 1935 году стала продолжительная научная командировка в несколько европейских стран по изучению опыта прикладных исследований и налаживанию внешних контактов: два с лишним месяца по завидному маршруту Варшава – Вена – Милан – Флоренция – Рим – Париж – Берлин. Дневник мог быть не только закреплением своих впечатлений, но и накоплением информации для отчета о командировке. Получилась хроника поездки, где посещения лабораторий и деловые встречи перемежаются с осмотром музеев и исторических памятников, особенно в Италии (Вавилов получил хорошее дореволюционное образование, и у него на всю жизнь сохранились строгие классические вкусы в искусстве и литературе, к чему мы еще вернемся). Записи 1935 года ограничиваются только этим путешествием.